Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида. Стихотворения
[1918]
Киев
«Не задуй моей лампады…»
Не задуй моей лампады,Не гаси моей свечи,Дел не надо, слов не надо.– Веруй, мучайся, молчи.
Только в смерти Божье словоРазрешит нас до концаОт меча пути земного,Нам пронзившего сердца.
[1918]
Киев
СТАРОСТЬ[74]
Ночи стали холоднее,Звезды меньше и бледнее,Все прощания легки,Все дороги далеки.
Крики жизни дальше, тише,Дым кадильный вьется выше.И молитва в час ночнойЖарче солнца в летний зной.
Всё, чему увять – увяло.Всё земное малым стало.И с далеких береговНеотступный слышен зов.
1918
Киев
«В бессолнечной угрюмости осенней…»
В бессолнечной угрюмости осеннейТяжелая свинцовая вода,Как счастья, ждет волны оцепененьяИ панциря из голубого льда.
Скуют тоску могучие морозы,Былую муть заворошат снега.И белых дней потянутся обозы…О, как зима долга!..
1918
Киев
«Точило ярости Господней…»
Памяти январских дней
Во дни войны гражданской
Точило ярости Господней[75]Еще не доверху полно,Еще прольется и сегодняУбийства древнее вино.
Ты, засевающий над намиТвои незримые поляЗемною кровью и слезами,Ты, чье подножие – Земля,
Зачтешь ли ей во искупленьеЕе кровавые ручьи,И каждый вздох ее терпенья,И каплю каждую любви?
1918
Киев
ОСЕНЬЮ[76]
Инночке
Грустно без тебя мне, крохотный мой друг,Проходить песчаными желтыми холмами.Всё переменилось, всё не то вокруг,Всюду смотрит осень сизыми очами.
Ветки поредели. Буро-золотойСкатертью покрылся наш лужок зеленый.Божия коровка над сухой травойЗимнего приюта ищет полусонно.
Вот ко мне на палец медленно вползла.Ухает за дальним лесом молотилка.Божия коровка, осень к нам пришла,Божия коровка, где моя могилка?
Ветряные мельницы веют над горой.Все изломы крыльев так близки и четки.Слитые с правдивой осени душой,Мысли так бесстрастны, так просты и кротки.
У пеньков, где вечером ждали мы овец,Волчьих ягод рдеют злобные кораллы.Мертвых листьев шорох говорит: «конец».Звезды твоих глазок говорят: «начало».
1918
Киев
«Звонят, звонят у Митрофания…»
Звонят, звонят у Митрофания[77],В Девичьем плачет тонкий звон.Чье сердце жизнью смертно ранено,Тот любит праздник похорон.
Хоругви черные возденутся,И плащаницы черный платНаучит плакать и надеяться,И смертью смерть свою попрать.
1918
Киев
«Спит твоя девочка там, меж крестами…»
Спит твоя девочка там, меж крестами[78],К ней заросла на кладбище тропа.Бродит другая нездешними снами,Третья под церковью бродит, слепа.
Всех ты баюкала песнями нежными,Всех ты оплакала в ночи без сна.Приняло ль сердце твое Неизбежное?Выпило ль чашу до дна?
Свечечку тонкую перед иконоюВ день погребенья ХристаМолча затеплишь с земными поклонами,Стань с Богоматерью возле креста.
1918
Киев
«Кто счастливей этой нищей…»
Кто счастливей этой нищей[79],Что к Почаеву ушла?Ей не нужен кров жилища,Мир и все его дела.
Корка хлеба, Божье словоОт монаха иль дьячка,Ноша бремени земногоЕй, как сон, уже легка.
Все морщины как улыбка,Тихий свет идет от глаз.«Там по трахту грабят шибко,Отберут твой рубль как раз».
И даяния на свечиЮродиво не взяла.Подняла суму на плечи,Поклонилась и ушла.
Перед ней не наши зориИ не наши небеса.И какие явит вскореСмертный час ей чудеса…
1918
Киев
«Да будет так. В мистерии кровавой…»
Наташе
Да будет так. В мистерии кровавой[80]Согласна ты мечом закланья быть.Так суждено. И есть у сердца право,И кровь и смерть переступив, любить.
Да будет так. Но снилось мне иное:И ты, и я торжественным путем,Предав земле сожжение земное,В далекий Монсальват идем,
Где, Грааль святой ревниво сохраняяИ не сходя с заоблачных вершин,Тебе и мне дорогу озаряетГрааля рыцарь Лоэнгрин.
1918
Киев, Труханов Остров
«Зачем ты ко мне наклоняешься…»
Зачем ты ко мне наклоняешьсяИ в глаза мне глядишь горячо?И так долго со мною прощаешься,И целуешь еще и еще?
Или сказка твоя недосказана,Или там, где ее эпилог,Повернется Судьбой еще разноеНа распутье минувших дорог?
И на первой измена мне встретится,И разлука, и гибель моя.На второй твоя гибель наметится,А на третьей – твоя и моя.
[1918]
[Киев]
«Зацвели мои белые тернии…»
Зацвели мои белые тернии,Заалела закатом река.И печаль, как молитва вечерняя,Мне сладка.
Златоверхая церковь над кручею,Замирающий звонОвевает надеждой певучеюЖизни сон.
Там вдали, где в зарю облекаетсяБелый ангельский клир,Боль земная вся претворяетсяВ ясный мир.
[1918]
Киев, Труханов Остров
«Я тебя не знаю, я тебя не знаю…»
Я тебя не знаю, я тебя не знаю,Чем была, чем будешь, кто ты, жизнь моя.Только знает кто-то, в сердце умирая,Что, со мною слитая, ты была не я.
Солнце и движение. Муки и утраты,Дальние и высшие, светы и мечты,Отдаю тебе я полно, без возврата,И смеюсь, и знаю: я была не ты.
[1918]
Киев
«Кукушка летала…»
Кукушка летала,Деток созывала,Сидя на березке,Слезки проливала.
Кукушкины слезкиВыросли потомЗолотым ковром.
Прилетали детки.Кто сидит на ветке,А кто на суку.Все кричат «ку-ку».
На ковер слетали,Слезки поклевали.
[1918]
Киев
«Воет ветер неуемный…»
Воет ветер неуемный[81],Бездорожный и бездомный,Бьет и рвет железо с крыши.Отвечает сердце: «Слышу.Это голос тьмы беззвездной,Бесприютность тучи слезной,Далей черное кольцо,Смерти близкое лицо,Это стуки топора…Тише, тише – спать пора».
1918
Киев
«Тоскует дух, и снятся ему страны…»
Тоскует дух, и снятся ему страны[82],Каких в пределах жизни нет.Но в час, когда сквозь алые туманыВ речной дали пурпуровый рассвет
Конец бессонной ночи возвещает,Там, на востоке, тонких облаковЖивое золото, как остров, возникает,Над океаном призраков и снов.
Припав к нему в томленьи беспредельном,Забытый рай на миг я узнаю.И всё, чем сердце ранено смертельно,Звучит как пенье ангелов в раю.
Но крепнет день, и гаснет рай мой дальний,И лишь перо жемчужного крылаПлывет в дали безбрежной, беспечальной,Куда и жизнь ушла.
[1918]
Киев, Трехсвятительская ул.
«Ходят стаями и парами…»
Ходят стаями и парами,Одиночками бредутКолеями душно старыми,На ногах веревки пут.
Цель указана, приказана:Размноженье, труд, покой.Навсегда глаза завязаныЧьей-то тяжкою рукой.
И просторов Бесконечности,Голубых воздушных рек,Солнца Жизни, далей ВечностиНе видав, уснут навек.
1918
Киев, Владимирская горка
«На Илью Пророка сын мой родился…»
На Илью Пророка сын мой родился[83].Без чувств я лежала, в бреду сгорая.Слабый ребенок тут же крестился.Белая рубашка, лента голубая.
Священник, подруги, все мне пророчилиСтрашное что-то. И были сны:Месяц не месяц, серпик отточенныйНа небо вышел. И с левой стороны.
Спрашиваю я Пресвятую Деву:Кого этим серпиком будут жать?А она говорит мне тихонько без гнева:Сына и грешную мать.
[1918]
«Душно мне, родненький, сын мой Иванушка…»
Душно мне, родненький, сын мой Иванушка,Тошно, и нету в груди молока.Ранней зарей на лесную полянушкуВыйду с тобой на руках.
Белой росой напою ненаглядного,Трав чудотворных нарву…Что это? Юного, крепкого, стройногоВижу тебя наяву.
Ты ль надо мною любовно склоняешься,Перстень в руке задрожал.Ты ли со мною, мой сын, обручаешься,Ты ль женихом моим стал?
[1918]
