Мария Дегтярева - Бессильно зло, мы вечны, с нами Бог. Жизнь и подвиг православных христиан. Россия. XX век

Поворот в судьбе Василия определило паломничество в Троице-Сергиеву Лавру, куда он направился вместе с матерью осенью 1850 года. К богослужениям они ходили вместе, стараясь не пропускать ни одной службы, и однажды у мощей преподобного Сергия Василий пережил необычное благодатное явление. Спустя годы он вспоминал о нем как о великой радости, неведомой прежде, вмиг охватившей его с такой силой, что он решил тут же, если будет на то Божие благословение, уйти под кров обители преподобного Сергия.

В 20 лет, получив родительское благословение, Василий Меркулов поступил в число братии, а вслед за ним пришел в Лавру и его наставник – старец Геронтий, принявший в обители схиму с наречением имени Григорий. По благословению духовника и с дозволения наместника монастыря молодой послушник поселился в расположенном в трех верстах от Лавры Гефсиманском скиту. Здесь он встретил нового руководителя – старца Даниила, строгого постника, подражавшего подвигам древних святых, столь же кроткого в обращении с другими, сколь требовательного к себе.

Жизнеописание преподобного Варнавы открывает лишь внешние события его жизни, труды и подвиги. Послушаниями его были слесарное дело, работа за свечным ящиком, а потом – чтение в церкви. Между двух старцев Василий совершенствовался духовно до момента, пока перед самой их кончиной ему не было велено принять как послушание благое бремя своих учителей. Тогда же, благословляя его, старец Григорий передал ему и благословение на будущее: устроить по воле Царицы Небесной женскую обитель в отдаленной местности, зараженной расколом.

Год спустя, 20 ноября 1866 года, послушник Василий был пострижен в мантию с наречением имени Варнава, а через шесть лет рукоположен в иеромонаха. К тому времени о. Варнаву знали богомольцы со всех концов России. Это и побудило наместника монастыря архимандрита Антония определить для него в качестве места служения и молитвы Пещерное отделение Гефсиманского скита.

У аналоя в уединенном домике с самой простой обстановкой было развязано множество жизненных узлов, в Таинстве Исповеди открывались грехи, забытые или утаенные. Опытность о. Варнавы граничила с прозрением. Многим беднякам старец помогал, обращаясь к более состоятельным из своих духовных чад. Одним из таких усердных жертвователей на протяжении многих лет оставался известный в те годы петербургский купец Василий Николаевич Муравьев. Не только частные лица, но и храмы и монастыри получали от него необходимые средства. Порой через руки старца проходили и весьма значительные суммы, сам же он по-монашески довольствовался малым, будучи необыкновенно воздержанным и в еде, и в одежде.

Наконец, пришло время ему исполнить и благословение старца Григория. В начале 1860-х годов в Нижегородской губернии, неподалеку от селения Выкса, он подыскал уединенное место для закладки нового женского монастыря. Возведение обители с двумя соборами – в честь Святой Живоначальной Троицы и Иверской иконы Божией Матери – потребовало немалых вложений. И снова помощником о. Варнавы в деле устроения нового монастыря был его духовный сын В. Н. Муравьев.

В начале XX века Выксунская обитель стала центром духовного просвещения для всех окрестных жителей, а о. Варнава долгие годы был для ее насельниц внимательным духовником. «Кормильчиком» называли его сестры, «кормильцем» был он и для сотен и тысяч людей, обращавшихся к нему за духовным советом.

На рубеже двух эпох

Старец Варнава вел строгий подвижнический образ жизни, спал не более трех часов в сутки, постоянно пекся о людях и о святых обителях. Господь удостоил его дара неразвлекаемой молитвы и прозорливости. Ему были открыты судьбы не только отдельных лиц, но и всей России и Православной Церкви.

Гефсиманский скит Троице-Сергиевой Лавры. Начало ХХ в.

В разных концах страны раздавались в те годы предупреждения о наступающих тяжелых временах. Святой праведный Иоанн Кронштадтский, старцы Оптиной Пустыни, дивеевские подвижницы прямо и иносказательно обращались к соотечественникам, призывая их соблюдать установления Церкви. К этим «пророкам в отечестве своем», чей голос далеко не всегда бывал услышан, принадлежал и о. Варнава. Он говорил о десятилетиях богоотступничества и гонений на Церковь, но даже в такие моменты ободрял надеждой на последующее возрождение Православия: «Преследования против веры будут постоянно увеличиваться. Неслыханные доныне горе и мрак охватят все и вся, и храмы будут закрыты. Но когда уже невмоготу станет терпеть, то наступит освобождение. Храмы опять начнут воздвигаться. Перед концом будет расцвет».[23]

Есть свидетельства, что предупреждение о предстоящем испытании получил от старца и Государь Николай Александрович, посетивший его в начале 1905 года, после трагических событий в Петербурге, которые произошли вследствие чрезмерной «ревности» людей, ответственных за наведение общественного порядка. Сохранилось предание о том, что преподобный Варнава благословил Царя, так же как и преподобный Серафим Саровский в письме, переданном Николаю Александровичу одной из дивеевских стариц, – принять мученический венец и терпеливо нести крест, который Господу угодно будет на него возложить в свое время.

Старец Гефсиманского скита Варнава до последних дней своей жизни укреплял тех, кому суждено было дожить до времени испытаний, а по кончине своей в 1906 году оставил по себе достойного преемника для окормления стада Христова в годы гонений. Его духовному сыну и преданному помощнику Василию Николаевичу Муравьеву предстояло вступить на путь духовного подвига и спустя годы явиться в своем отечестве с ангельским именем Серафим. Тихая, уединенная Вырица должна была сохранить, как неугасимую лампаду, благодатный источник духовного опыта и духовной силы.

Новопрославленные Радонежские святые. Преподобный Варнава Гефсиманский. Житие. Духовные поучения. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2006.

Филимонов В. П. Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа. СПб.: Статисъ, 2004.

Русский святогорец

Преподобный Силуан Афонский

1866–11(24).09.1938

Память 11 сентября; в Соборе Афонских преподобных – 2-я Неделя по Пятидесятнице; в Соборе Тамбовских святых – 28 июля

По образу служения старец Силуан занимает особое место среди святых Русской Православной Церкви XX века. Земная жизнь его окончилась в 1938 году. Он не оказался среди исповедников и мучеников за Христа, ему был уготован путь подвижничества, но, будучи молитвенником за мир, он глубоко переживал драму своего времени…

Из огня

Мир удерживал Симеона крепко. В ранней юности возгоревшийся желанием монашеского образа жизни, он тем не менее не избежал соблазнов мира, но, покаявшись после некоего видения, вернулся к своему прежнему стремлению. Затем – военная служба. Отец хотел, чтобы Симеон прошел ее прежде окончательного избрания жизненного пути.

Родительское благословение привело юношу из Тамбовской губернии в столицу. Возможно, отец надеялся, что строгий распорядок солдатской жизни с его дисциплиной изменит душевный настрой сына в сторону большей практичности, а юношеские мечты о монашестве понемногу войдут в спокойное русло мирского благочестия. Расчет оказался верным: в казарме при многолюдстве и постоянной занятости держать ум в молитве было невозможно. Внешние условия располагали к тому образу жизни, который вели его сверстники. А душа страдала от суеты, от «голода» по молитвенной жизни и еще от того, что, ощутив призыв Божий, Симеон не нашел в себе сил и решимости исполнить то, к чему влекло его сердце, – узнав вкус благодати, вернулся к пище пресной.

Желание посвятить жизнь монашескому деланию возникло у Симеона рано. Верующая крестьянская семья, где Бога чтили, где труд был и необходимостью, и добродетелью, привила ему воздержанность, дала правильный настрой: все, что ни делаешь, делай с молитвой, с памятью об ответе и о конечной цели земных трудов. Праздным он не был никогда, даже занятия в школе был вынужден оставить, проучившись всего «две зимы», – надо было помогать отцу и братьям.

И вот в этой-то простоте, не от изнеженности, а от привычки жить по-Божиему, родилось и окрепло стремление потрудиться для Господа безраздельно. И Симеон высказал отцу свое сокровенное желание – принять постриг в Киево-Печерской лавре.

Послушание родительской воле было для него свято, а тут на несколько лет – армия, казарма… Однако даже сослуживцы замечали признаки того разлада, который был у него внутри: «Умом он на Афоне и на Страшном Суде».

Незадолго до окончания срока службы Симеон направился к о. Иоанну Сергиеву, решив испросить у кронштадтского пастыря благословение на монашество.