Прасковья Орлова-Савина - Автобиография

Утром приезжал кн. Голицын, привез мне письма Гоголя и Белинского (это вследствие нашего разговора накануне). Также, когда я просила графа Адлерберга дать мне подорожную по казенной надобности, иначе я никогда не доеду, он просил меня написать к нему формальное письмо. Гр. Комаровский вызвался исполнить как следует и вчера утром приезжал ко мне за свидетельством. Вечером привез все готовое. Я пригласила его пить чай. Разговорясь, оказалось, что он племянник Комаровским, с которыми я была знакома в Киеве. Он молодой человек нового поколения, в котором наша надежда на уничтожение натуральной школы. Они посланы от императрицы Марии Александровны для улучшения участи больных и раненых; им дана сумма денег для вспомоществования. Их четверо: граф Виельгорский, Сакен (сын известного генерала), Комаровский и Пален. Я между тем показывала им путь, как лучше действовать. Они начинают свьюока, а я доказывала: кто хочет иметь плоды, тот должен прежде вскопать землю и обработать ее.

Сегодня 17-е. Окончив все в больнице, пошла к обедне; после напилась кофею, взяла около двух пудов табаку и отправилась в Дворянское собрание. Туда привезли еще пятьсот человек раненых; конечно, поместили не всех в одном доме, но там старых и новых более трехсот человек, я раздала всем до одного, а вдобавок моим прежним дала по рубашке.

Приехал генерал Остроградский, наговорил мне много лестного насчет моих занятий; очень жалел, что я скоро уезжаю. Видя, что я раздаю табак, просил, если останется, отвезти в главный госпиталь, в палатки, где есть гангренозные и всякие. Первых, как уже почти безнадежных, стараются успокоить хотя в последнее время. Я с удовольствием обещала это сделать и, благодаря Бога, исполнила. Обедала у Браилки; в пятом часу пошла в больницу. Там все в порядке. Дома уснула. В шесть часов приехала за мной дочь Браилки, и я, с моей хозяйкой и с ней, отправилась в лагерь к больным. Была в одиннадцати палатках; в каждой пятьдесят и шестьдесят человек; раздала весь табак, и мне это так понравилось, что я думаю и в остальные пятьдесят палаток привезти также любимого всеми табачку. Я нашла там одного старичка, которому давала кашки, когда он был в губернском правлении. Надо было видеть его радость! Он заплакал и сказал, что мое посещение почитает для себя особенною милостию Божией! Разумеется, и я не могла видеть и слышать этого без слез, за которые благодарю Бога от полноты души и чувствую Его великие милости. (Тут кстати поместить и твои стихи о слезах.)

МАЯ 6-го ОБЫКНОВЕННЫЕ СЛЕЗЫ

Все люди плачут от всего:

Кто от любви, кто от измены,

Кто от внезапной перемены

Земного счастья своего.

Не говоря о смерти близких,

Но плачут о предметах низких,

О деньгах… и о том, о сем…

Короче, плачут обо всем,

И даже о плохом наследстве!..

Не помню, плакал ли я в детстве?

Конечно, плакал как дитя,

Когда мать за уши дирала,

Зато теперь, что драли мало,

Готов заплакать не шутя!..

Но шутки в сторону. Бывало,

Сестра, ты помнишь, с юных лет

Начальство сердце подрывало.

Страдал — а слез — все нет как нет!..

Потерь, несчастия земного

Довольно в жизни испытал,

А слез не лил, как услыхал

О смерти и отца родного!..

Я не бесчувственней других:

Боль в сердце, скорбь, стесненье груди

Во мне при бедствиях чужих…

Но не терплю, чтоб слез моих

Свидетелями были люди!

А между тем людей люблю

И за врагов моих молюся,

При счастье ближних веселюся,

В других все доброе хвалю.

Я горд и грешен я во многом,

Но так слез тратить не могу:

Их для молитв я берегу

И плачу только перед Богом!

СЛЕЗЫ ПРАВДЫ

Когда с любовью я слежу

За теплой верою в народе,

Когда на звездный мир гляжу,

Когда все радует в природе,

Когда Господь благословит

Мой труд земным вознагражденьем

Иль благость мне свою явит

Благополучным чад рожденьем,

Иль царственный пророк Давид

Возвысит душу псалмопеньем…

Тогда дверь клети затворю,

Главы источник водный трачу…

За все Творца благодарю

И, благодарный, сладко плачу!

Когда я слышал иль читал

Матросов подвиг молодецкий,

Или как верой отражал

Врагов Игумен Соловецкий,

Иль как народ во дни поста

Внимал страданьям Бога Слова,

Из-за голгофского креста,

Спасал Шевченко Бирюлева,

Как шел в объятия Христа

Наш царь из царствия земного…

Тогда я в тайне гимн пою,

Хоть в похвалу им слов не трачу:

Лишь славу Богу воздаю

И, слава Богу, сладко плачу.

Когда в путь чести и добра

На пользу ближних, из усердья,

С любовью ты спешишь, сестра,

Ревнуя сестрам милосердья —

И словом я не удержал

Твой смелый шаг к священной цели;

Когда тебя я провожал,

Мы с верой в будущность глядели.

Ты обняла, я руку сжал…

Но оба плакать мы не смели!

Зато теперь, душа моя,

С избытком слез источник трачу;

О путешествующей я

В церквах молюсь и сладко плачу.

Оттуда опять возвратилась к Браилке. Долго чувствовала кружение головы после раздачи табаку. Отдохнула, напилась чаю, прочла пять твоих писем в стихах: они давно меня просили, и, возвращаясь домой в сопровождении всего их семейства, зашла в больницу. Там было все благополучно. Слава Богу!

С.-Петербург, Мая 1-го 1855 года.

Сестра, сестра!

Была пора Любви и чувства,

Как я тебя Душой любя,

И для искусства,

И для себя.

Следил с участьем

За мирным счастьем