Дмитрий Янчевецкий - У стен недвижного Китая

У 4-го моста, в поле, прикрытые высокой кукурузой и гаоляном, чернели зарядные ящики, лошади и люди. За ними перед свеженасыпанными окопами стояло рядом 16 русских пушек 2-й и 3-й батарей и 6 французских. Под тропическим дождем, в глубокой темноте, русские и французские артиллеристы под общим начальством подполковника Мейстера, с величайшим трудом протащили орудия по размытым дорогам, по рытвинам и болотам, окопались и с утра начали бомбардировать левый фланг китайцев. При батареях был десант наших моряков, под командою лейтенанта Родионова. Не стесняясь тем, что в его распоряжении была только горсточка людей, лейтенант Родионов храбро обстреливал китайцев. Я не знаю, какой урон от этого десанта понес китайский лагерь, но рад сообщить, что в десанте Родионова никаких потерь не было.

Французы и русские действовали дружно, и их ядра производили смятение в противолежащем лагере, который тянулся длинной цепью желтых песчаных окопов. Мелинитовые бомбы французов, разорвавшись в лагере, подымали черные столбы дыма и песку, разбивали окопы и разбрасывали палатки. Без бинокля было видно, как китайские солдаты в отчаянии бегали по лагерю и постепенно исчезали. Их знамена пропадали. Уходя, китайцы пробовали отстреливаться, и несколько гранат упало возле наших зарядных ящиков. К полудню по всем фронтам пальба замолкла. Китайский лагерь опустел. Бэйцан был взят.

Главная заслуга во взятии Бэйцана принадлежала японцам. Хотя общая атака союзников, по соглашению командиров, должна была начаться с рассветом, однако японцы начали штурмовать Бэйцан еще ночью и, конечно, приняли и перенесли первый огонь и всю тяжесть боя. Японцы с такой стремительностью и отвагой брали одни китайские окопы за другими, что ворвались в самый центр лагеря и ввязались в кровопролитный рукопашный бой. Сцепившись со своими недавними единокровными врагами, китайцы оказали геройское сопротивление и не легко отдали свой лагерь. Эта жестокая сеча решила дело, но дорого стоила японцам. В то время как у других союзников не было никаких потерь, у японцев были убиты: 1 офицер и 41 солдат, ранены: 12 офицеров и 234 солдата, 8 человек пропало без вести.

И впоследствии японцы не щадили своих солдат и первые рвались в бой, не выжидая союзников, не желая действовать по выработанному плану и не боясь тех потерь, которые они несли. Трудно объяснить такой образ действий. Искали ли японцы военной славы, желая доказать на международном состязании свою храбрость и силу и право на звание великой державы, желали ли они присвоить себе первенствующую честь уничтожения китайской армии и освобождения Пекина и на основании этого выговорить себе известные выгоды при заключении мира, или же они просто хотели первыми захватить богатые китайские обозы, нагруженные серебром, раньше, чем это успеют сделать союзники, – на эти вопросы могут ответить знатоки японцев.

За все время Печилийской кампании 1900 года, от осады Тяньцзина и до штурма Пекина, главными действующими силами, которые вынесли на себе всю тяжесть международной экспедиции, которым принадлежали почин и направление военных действий и от боевых качеств которых зависел исход экспедиции, – были русские и японцы. Но способ ведения наступления и боя был весьма различен у обоих союзников, хотя и русские и японцы видели в войне свое прирожденное национальное искусство. Если судить по Печилийской экспедиции, то из современных наций нужно считать самыми воинственными, знающими и любящими военное дело – русских, германцев и японцев.

Французские офицеры сами говорили, что их колониальные войска принадлежат по своему составу к числу их слабейших войск и поэтому особенными боевыми качествами не могли отличаться. Зато их артиллерия выше всяких похвал. Германцы, которых было всего две роты, и по улицам Тяньцзина и на поле сражения ходили как на параде, и русские офицеры единогласно отзывались о них, как о прекрасных боевых товарищах, стойких и неустрашимых. Свободолюбивые американцы хотя безусловно и были храбры, но не признавали ни дисциплины, ни стратегии, ни тактики и шли на штурм Тяньцзина так беззаботно, точно они отправлялись на охоту за китайцами, а не на серьезный бой. И в этом же сражении заатлантические солдаты показали, что они могут драться хорошо только тогда, когда это им будет удобно и легко.

Англичане очень красиво носили военную форму, щеголяли своими доспехами и весьма важно и храбро выступали, но на военное дело они смотрели как на спорт, который из всех излюбленных ими спортов был им, по-видимому, менее всего известен и интересен. Английские стрелки и артиллеристы мужественно держались под огнем, но те несчастные отряды тощих тонконогих и худосочных сипаев, не умевших и боявшихся стрелять, которых англичане навезли из Индии, нельзя, конечно, считать за войска.

Когда при штурме Бэйцана японский генерал Фукушима просил англичан выслать бенгальских улан на подмогу японской коннице, эти уланы так и не явились на помощь, о чем свидетельствует также английский корреспондент Лэндор. Он также подтверждает, что при наступлении на Бэйцан американцы совершенно непонятным образом потеряли дорогу и никак не могли найти Бэйцана. Поэтому они не принимали никакого участия в сражении и явились в Бэйцан, когда дело было уже кончено.

Зато японцы рвались в бой как тигры. Свои атаки они предпочитали делать глубокой ночью и любили быстроту и натиск, стремясь в самую огненную сечу, напролом, врываясь в самую середину неприятельской позиции, где они устраивали кровавую резню. Они были весьма отважны и стремительны, но им недоставало той выдержки, того спокойствия и обдуманности, которыми отличаются русские. Они шли целым отрядом разбивать противника прямо в лоб, без обходных и демонстративных движений, – не ослабляя противника предварительно артиллерийским огнем и не выжидая спокойно результатов боя, что всегда делали более хладнокровные русские. Зато у японцев был всегда максимум потерь, тогда как русские достигали тех же результатов при минимуме раненых и убитых.

Боевые действия по всем правилам военного искусства, изученного веками, вели только русские, достойные потомки великого учителя всех армий – Суворова, провозгласившего не только быстроту и натиск, но также глазомер, которым пренебрегали японцы.

Когда еще продолжалась пальба между нашей артиллерией и левым флангом китайцев, далеко впереди, возле китайского лагеря, над 5-м железнодорожным мостом блеснул чей-то флаг. Чей он? русский, китайский или союзников? мы впились в бинокли, которые показали на флаге три полоски: белую, синюю и красную. Слава Богу – наш!