Саймон Монтефиоре - Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти

Подружки играли в комнате Светланы. Домохозяйка сказала, что Сталин ждет их. Гостей в тот вечер в квартире не было. Иосиф Виссарионович пребывал в хорошем настроении. Ему очень нравилось возвращаться домой, где его ждала любимая дочь. «Где моя хозяйка?» – обычно громко кричал он, входя в квартиру. Вождь часто помогал Светлане делать уроки. Близкие знакомые и соратники, видевшие Сталина в кругу семьи, не могли не удивляться, как этот жестокий человек с железной волей способен быть таким мягким и ласковым с дочерью.

Как-то он посадил ее к себе на колено и рассказал одному гостю: «После смерти ее матери я всегда называю ее хозяйкой. Она так свыклась с этим, что теперь пытается командовать на кухне. Ее оттуда сразу же выгнали. Она расплакалась, но мне удалось ее успокоить».

Сталин с удовольствием подшучивал над Мартой. Она была очень хорошенькой девочкой и краснела по малейшим пустякам.

– Марфочка, говорят, за тобой уже гоняются мальчишки? – с улыбкой поинтересовался генсек во время ужина. Марта Пешкова так смутилась, что не смогла донести до рта ложку с супом. – Много ребят за тобой бегает? – продолжал допрашивать покрасневшую девочку вождь.

– Хватит, папа, оставь Марту в покое, – пришла на помощь подруге Светлана.

Сталин рассмеялся и сказал, что теперь будет молчать. Он всегда выполнял приказы своей дорогой хозяйки. «Весь тот ужин я просидела как на иголках», – вспоминала Марта. Она не боялась Сталина, которого знала с детства.

Дети вождей жили своей собственной жизнью и не очень замечали, что творится вокруг. Светлана, к примеру, не обращала внимания на то, что в последнее время исчезло много друзей ее родителей. Едва ли не на глазах Марты не так давно арестовали очередного любовника ее матери.

Вся огромная страна дрожала от страха, но для детей большевистских руководителей, по крайней мере тех, чьи родители не были арестованы, эти годы были лучшими в жизни. В Советском Союзе по-прежнему царила джазовая лихорадка. В 1938 году на экраны кинотеатров вышла музыкальная комедия Александрова «Волга-Волга». На дачах днями напролет крутили песни из этого фильма. На приемах и балах в иностранных посольствах убийцы танцевали фокстрот. Каганович встретил новую музыку с большим энтузиазмом. Он считал, что джаз станет прекрасным подспорьем для энергичной советской молодежи. Вместе со своим другом, джазменом Леонидом Утесовым, Железный Лазарь даже написал специальную агитку. Называлось это руководство по джазу по-большевистски длинно: «Как организовать ансамбли песни, танцев и джазовые оркестры на железной дороге». Авторы требовали, чтобы на каждом железнодорожном вокзале Советского Союза был свой джаз-банд. Очень логично и правильно – народ необходимо было взбодрить.

«Эти годы действительно были временем большой радости и мечтаний о светлом будущем, – рассказывал через много лет Степан Микоян. – Мы постоянно жили в состоянии приятного волнения, настроение было приподнятым. В Москве открылись метро с красивыми люстрами и огромная гостиница „Москва“. Советские люди построили новый город, Магнитогорск, и одержали много других побед».

Большевистская пропаганда прославляла героев труда типа шахтера-ударника Стаханова, летчиков, полярных исследователей. О Ворошилове и Ежове слагали стихи и писали песни. Режиссеры снимали фильмы о советских героях.

«Да, это было время настоящих героев, – воспоминала Наташа Андреева, дочь члена политбюро. – Мы ничего не боялись. Жизнь была наполнена радостными событиями. Я помню улыбающиеся лица советских людей, покорения горных вершин, полеты героев-летчиков. Отнюдь не все жили под гнетом и притеснялись. В детстве мы знали, что главное – сделать людей сильными, дать им образование и создать Нового человека. В школе нас учили, как пользоваться разными приборами и орудиями. Мы выезжали за город и помогали колхозникам собирать урожай. Никто нам ничего не платил, это была наша приятная обязанность».

Героями были не только шахтеры, летчики и исследователи. Героями считались и чекисты. 21 декабря 1937 года органы отметили свою двадцатую годовщину. Празднование юбилея проходило в Большом театре. Оно вылилось в грандиозное представление. В окружении огромных букетов цветов и знамен с изображениями Сталина и Ежова Анастас Микоян, сменивший по такому торжественному случаю костюм с галстуком на партийный френч, выступил с праздничным докладом. «Перенимайте сталинский стиль работы у товарища Ежова так же, как он перенял его у товарища Сталина», – сказал Микоян. Но главным тезисом этого знаменательного выступления, несомненно, была мысль, что «каждый гражданин СССР обязан всемерно помогать НКВД».

Страна торжественно отметила сотую годовщину смерти Пушкина и юбилей великого грузинского поэта Руставели. Лаврентий Берия организовал в Грузии пышный праздник. В Тифлис приехали Ворошилов и Микоян. По мере того как Европа приближалась к большой войне, Сталин все теснее соединял традиционную русскую культуру с большевизмом.

Советская Россия сражалась тогда с фашистами в Испании. В СССР стало необычайно модным все, что связано с Испанией: испанские песни, голубые испанские фуражки с красной линией на козырьке и большие береты, которые носили, лихо сдвинув набок или на затылок.

О многом говорит название одной из самой популярных песен тех лет: «Если завтра война…». Неудивительно, что в такой атмосфере и дети вождей мечтали стать летчиками или военными. «Даже мы, дети, знали, что приближается война, – рассказывал приемный сын Сталина, Артем Сергеев. – Чтобы устоять в ней, мы должны быть сильными. Как-то дядя Сталин позвал нас, ребят, и спросил: „Кем вы хотите быть“?» Артем хотел стать инженером. Вождь покачал головой. «Нет, нам нужны люди, которые разбираются в артиллерии». Артем и Яков Джугашвили, который в то время уже работал инженером, поступили в артиллерийское училище. «Это единственная привилегия за всю жизнь, которую я получил от Сталина», – признался Сергеев.

Самой престижной перед войной считалась профессия летчика. Многие дети руководителей страны стали «сталинскими соколами». На летчиков учились Василий Сталин, Степан Микоян, Леонид Хрущев и другие.

Для детей это, возможно, и было славное время, а вот их родители наверняка придерживались иного мнения. Каждый день к ликованию примешивались глубокие депрессии, стрессы, неуверенность, тревоги. Конечно, советские люди не могли не тревожиться за собственную судьбу. Ведь у них на глазах арестовывали их друзей, коллег и родственников. Очевидно, что в глубине души у многих были сомнения. Но не стоит особенно доверять интервью в западной печати и вышедшим в России мемуарам, авторы которых уверяли, что их родители были убеждены в невинности всех арестованных. Это проявление запоздалой вины тех, чьи отцы принимали активное участие в массовой резне. Правда же была совсем другой. Андрей Жданов как-то сказал сыну Юрию, что Ежов всегда прав, даже в тех делах, которые кажутся невероятными.