Саймон Монтефиоре - Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти

– Он такой же француз, как и ты! – пошутил Микоян.

Сталин расхохотался.

Ворошилов, на совести которого очень много репрессированных и расстрелянных, передал Сталину просьбу дочери арестованного друга. Вождь, как обычно, написал: «Товарищу Ежову. Проверьте!»

Отец девушки, которого выпустили на свободу, пришел поблагодарить Ворошилова.

– Страшно там? – поинтересовался красный маршал.

– Очень страшно.

Больше старые друзья этот вопрос никогда не обсуждали.

Когда Сталину надоело разбираться с просьбами соратников, он провел через политбюро запрет на подобного рода обращения. Если кто-то из вождей пытался спасти друга, главным было не дать ему попасть в руки другого руководителя. Анастас Микоян спас жизнь одному старому товарищу. Микоян умолял его немедленно уехать из Москвы, но старый большевик, как средневековый рыцарь, хотел, чтобы ему вернули меч, то есть требовал возвращения партийного билета. Он позвонил Андрееву, и тот велел вновь его арестовать.

Возможно, истории о доброте Микояна дошли до Сталина, потому что вождь внезапно охладел к старому товарищу. В конце 1937 года генсек решил проверить преданность Анастаса и отправил его в Армению со списком трехсот человек, которых следовало арестовать. Анастас Иванович подписал список, но вычеркнул из него фамилию одного друга. Тем не менее беднягу все равно арестовали. Во время выступления Микояна на собрании ереванской парторганизации в зал вошел Берия. Лаврентий Павлович хотел понаблюдать за ним и попугать остальных. В Армении были схвачены тысяча человек, в том числе семь членов республиканского политбюро из девяти. После возвращения Анастаса Микояна в Москву Сталин, вероятно убедившийся в его преданности, вновь потеплел.

В кровавые командировки по стране ездили все партийные вожди. Жданов чистил Урал и Среднюю Волгу. Украине особенно не повезло. Туда отправились Каганович, Молотов и Ежов. Железный Лазарь также побывал в Казахстане, Иванове, Челябинске. Повсюду он сеял страх. «Первое впечатление подсказывает, что необходимо арестовать секретаря обкома Епанчикова, – сообщал Каганович в первой телеграмме из Иванова в августе 1937 года. – Правотроцкистские вредители в этих краях достаточно хорошо организованы. Они проникли в промышленность, сельское хозяйство, снабжение, здравоохранение, торговлю, образование, но особенно много врагов народа занимается политической работой среди масс».

«Подвиги» Кагановича, однако, меркли на фоне лихорадочной ярости, с которой выполняли приказы Сталина два наиболее страшных монстра Большого террора – Андреев и Маленков.

Сорокадвухлетний Андрей Андреевич Андреев, низенький мужчина с маленькими усами, не справился с советскими железными дорогами и был вынужден вернуться вместе с Ежовым в свои прежние владения – ЦК. Этот человек, один из немногих настоящих пролетариев в руководстве Советским Союзом, обладал отталкивающей внешностью. Он любил слушать Чайковского, бродить по горам и фотографировать красоты природы. Андреев отправлял жене, Доре Казан, полные любви почтовые открытки, в которых подробно рассказывал о детях. Он стал одним из самых страшных палачей Большого террора.

20 июля Андреев приехал в Саратов с приказом разгромить Республику Немцев Поволжья. «Для чистки Саратова необходимы все средства, – докладывал он Сталину в первой из множества телеграмм. Едва ли не в каждом слове этих донесений чувствуются фанатизм и страстное желание выполнить порученное дело. – Саратовская парторганизация встречает все решения ЦК с большим удовлетворением». В это «удовлетворение» верится с большим трудом. Андреев повсюду раскрывал «заговоры врагов народа» и сообщал, что «местные руководители не хотят разоблачать шайки террористов и спасают уже раскрытых врагов».

На следующий после приезда день Андрей Андреев взялся за дело и начал энергично арестовывать подозреваемых. «Нужно арестовать второго секретаря, – написал он. – У нас имеются доказательства, что Фрейшер является членом правотроцкистской организации. Просим разрешения на арест».

Одна из таких «шаек террористов» состояла из двадцати упрямцев, работавших на машинно-тракторной станции. «Мы решили задержать двух директоров, которые входят в правокулацкую организацию. Они ломают трактора или, вернее, специально работают очень медленно, потому что на ходу – только 14 из 74 тракторов».

В 23.38 ночи того же дня Сталин написал знаменитым синим карандашом: «Центральный комитет согласен с вашим предложением расстрелять бывших работников МТС». На следующий день двадцать человек были расстреляны.

Еще через три дня Андреев радостно рапортовал вождю о раскрытии очередной «фашистской организации». «Мы планируем арестовать первую группу в составе 50–60 человек. Нужно арестовать премьера республики Луфа. Из документов следует, что он поддерживает правых троцкистов».

Из Саратова Андреев направился в Куйбышев, потом – в Среднюю Азию, где сменил все руководство. Видя его решительность, Сталин дал карт-бланш: «Вы можете действовать, как считаете нужным». Развязав себе руки, Андрей Андреевич с новой энергией набросился на несчастных большевиков. «Я арестовал семь наркомов, 55 начальников отделов ЦК и трех секретарей ЦК», – написал он из Сталинабада. Из Азии этот неутомимый «чистильщик» вернулся в Россию. Через несколько дней из Воронежа полетела в Москву радостная телеграмма: «В Воронеже нет бюро. Все враги, все арестованы. Выезжаю в Ростов!»

В этих страшных поездках Андреева сопровождал полный молодой человек тридцати пяти лет. Георгий Маленков представлял особый тип убийцы – убийцу-бюрократа. Своим стремительным взлетом он обязан чисткам и репрессиям. Маленков ездил с Микояном в Армению и с Ежовым в Белоруссию. Один историк подсчитал, что Георгий Максимилианович несет прямую ответственность за убийства 150 тысяч человек.

Это был маленький толстый мужчина с бледным и круглым лицом. На его подбородке не росли волосы. У него веснушчатый нос, темные, немного узкие глаза и черные волосы, свисавшие на лоб. Говорил резким, скрипучим голосом. Благодаря по-женски широким бедрам фигура Маленкова напоминала грушу. Неудивительно, что Жданов прозвал его Маланей. Но под толстым слоем жира скрывался очень честолюбивый человек, мечтавший о власти.

Родители Маленкова были провинциальными дворянами. Его прапрадед переехал в Россию из Македонии в годы царствования Николая I. Предки Маленкова занимали довольно высокие посты в Оренбурге. В роду этого видного большевика имелись генералы и адмиралы. Сам он считал себя посадником – так называли правителей Древнего Новгорода – или, на худой конец, чиновником, как и его предки. В отличие от таких сталинских головорезов, как Каганович, который кричал на подчиненных и бил их, Маленков производил впечатление удивительно воспитанного человека. Он вставал, когда кто-то входил в комнату, и изъяснялся на отличном русском языке. Георгий Максимилианович морщился, когда при нем ругались. Но от его негромких вежливых слов у многих по спине бежали холодные мурашки.