Александр Костин - Сталин против партии. Разгадка гибели вождя

В тот момент, когда Хрущев со своими подчиненными покидали Киев, пришла телеграмма из Москвы, в которой Сталин «несправедливо обвинял нас в трусости и угрожал, что «будут приняты меры». Обвинял в том, что мы «намереваемся сдать Киев врагу». Однако арестовывать Хрущева Сталин не стал — лишь полностью игнорировал его во время следующего приезда в Москву.

В аналогичный Киевскому котел попали также войска Юго-Западного фронта в мае 1942 года под Харьковом. Командующий фронтом Тимошенко, начальник штаба Баграмян и начальник политотдела фронта Хрущев доложили в Москву, что они готовы нанести сокрушительный удар силами девяноста двух дивизий (свыше 640 тысяч человек, 1200 танков, 13 тысяч орудий и пулеметов, 926 самолетов) по группировке немецких войск из 64 дивизий (группа армий «Юг»). Несмотря на то, что начальник Генерального штаба маршал Шапошников возражал против этого неподготовленного контрнаступления, Сталин план одобрил (правда в урезанном виде — предложил для начала отбить у немцев только Харьков).

Однако немцы смогли разгадать план контрнаступления Красной армии и приняли необходимые меры по окружению советских войск. Отчаянные попытки командования фронта приостановить неудавшееся наступление наткнулось на непреклонное решение Сталина— продолжать наступление. Результат был трагичен: 267 тысяч человек погибли, более 200 тысяч были взяты в плен. К тому же, писал в своих мемуарах Василевский, именно победа под Харьковом дала немцам возможность прорваться к Сталинграду и на Кавказ.

За это крупное поражение Тимошенко и Баграмян были отстранены от командования фронтом, а Хрущев был вызван в Москву. «У меня было очень подавленное настроение, — рассказывает Хрущев. — Мы потеряли много тысяч солдат, утратили надежду, которой жили…» Но главное— Хрущева томила тревога за будущее. Ибо Сталин «на все пойдет, но никогда не признает, что допустил ошибку. Поэтому… я морально был подготовлен ко всему, не исключая и ареста».

Однако Сталин снова не стал наказывать Хрущева, видимо, осознал и свою вину, что поддался на заверения того же

Хрущева о необходимости проведения операции, не прислушавшись к мнению Генштаба. В отличие от Тимошенко и Баграмяна, Хрущев даже не был уволен: вместо этого он вскоре получил новое назначение в Военный совет Сталинградского фронта.

Но Сталин не был бы Сталиным, если бы он все-таки не наказал «провинившегося» Хрущева. Тем же летом в присутствии нескольких командиров он выбил о лысую макушку Хрущева свою знаменитую трубку. «Это обычай, — объяснил Сталин потрясенным зрителям. — Когда в Древнем Риме командир проигрывал битву, он садился на кострище и посыпал свою голову пеплом. В то время это был для военного самый страшный позор».

Харьковская трагедия глубоко потрясла Хрущева. В своих воспоминаниях он писал: «И сейчас я все обдумываю события того, лично для меня, самого тяжелого времени, поворотного для положения дел в 1942 году».

Однако наиболее сильное потрясение испытал Н.С. Хрущев в марте 1943 года, когда при весьма загадочных и до конца не выясненных обстоятельствах, в воздушном бою погиб его старший сын, лейтенант Леонид Хрущев. Поскольку ни сбитого самолета, ни останков Леонида найдено не было, то возникли слухи, что он выжил, попал в плен к немцам и согласился сотрудничать с ними. Согласно этим слухам, Сталин якобы приказал советским десантникам выкрасть его и казнить, что было и сделано. При этом утверждалось, что Хрущев на коленях умолял Сталина сохранить сыну жизнь, но тот ему отказал. Авторы этих слухов объясняли, что именно по этой причине Хрущев выступал впоследствии против Сталина. Несмотря на то, что эту версию поддерживал известный историк и писатель В. Жухрай, с ней трудно согласиться. Если бы немцы взяли в плен сына Хрущева, они бы раструбили об этом на весь мир, — как и произошло, когда в руки к ним попал сын Сталина Яков Джугашвили.

Но, с другой стороны, Молотов утверждал, что сын Хрущева был «вроде изменника», «его сын попал в такое положение, что его расстреляли фактически», и Сталин «не захотел его помиловать», за что Хрущев «лично возненавидел Сталина» и на все пойдет, «только бы запачкать имя Сталина».

В 1990 году «Военно-исторический журнал», активно муссировавший тему о предательстве Леонида Хрущева, провел исследование архивных документов, содержащих допросы русских военнопленных. Не было найдено ни единого документа, подтверждающего версию, что сын Хрущева попал в руки немцев, однако было обнаружено, что почти две тысячи страниц протоколов допросов бесследно исчезли. Настораживает исследователей этой драмы и тот факт, что Хрущев очень редко в беседах и весьма кратко в мемуарах упоминает о своем старшем сыне, который отличался бесшабашным характером, как в мирной жизни, так и на фронте.

«Леонид был пилотом и погиб в бою, — пишет Хрущев в мемуарах. — Была война, и много хороших людей погибло на войне». На более чем двух тысячах страниц мемуаров Леонид упоминается лишь дважды. Что же мешало ему вспомнить о пропавшем сыне? Возможно, ответ на этот вопрос очень простой, несмотря на свой сложный и противоречивый характер. Хрущеву, как любому отцу, слишком больно было поднимать и обсуждать эту тему. Однако интрига остается, и вот уже Н. Над — автор недавно вышедшей книги «Как убивали Сталина», — описывает неприглядную сцену, разыгравшуюся в кабинете Сталина, когда Хрущев просил помиловать его сына: «Говорят, Хрущев заплакал, а потом стал рыдать. Мол, сын виноват, пусть его сурово накажут, только не расстреливают.

Сталин встал с кресла. За ним — Хрущев. Сталин сказал: «В сложившемся положении я ничем помочь не могу». Хрущев упал на колени. Умоляя, он стал ползти к ногам Сталина, который не ожидал такого поворота дел и сам растерялся.

Сталин отступал, а Хрущев полз за ним на коленях, плача и прося снисхождения для сына. Сталин просил Хрущева встать и взять себя в руки, но тот был невменяем. Сталин вынужден был вызвать Поскребышева и охрану. Когда те влетели в кабинет, то увидели всю эту неприглядную картину.

Сталин попросил вынести Хрущева в одну из соседних комнат, пригласить врачей и привести Никиту Сергеевича в чувство, после чего сопроводить до места, где он остановился.

Когда сотрудники охраны и врачи приводили Никиту Сергеевича в чувство, он все время твердил: «Пощадите сына, не расстреливайте…»

Этот случай дал повод разговорам среди работников Кремля о трагедии в семье Хрущева и отказе Сталина в просьбе о помиловании сына.

Происшедший инцидент на встрече Хрущева со Сталиным до сих пор всплывает в разговорах сотрудников безопасности. В частности, утверждается, что в этом заключается главная причина нападок Хрущева на Сталина и одна из главных причин разоблачения культа личности. При этом делаются ссылки на неосторожное заявление Хрущева в присутствии своих приближенных, когда он сказал: «Ленин в свое время отомстил царской семье за брата, а я отомщу Сталину, пусть мертвому, за сына». Хрущев до самой смерти не мог простить Сталину того унизительного положения, в котором он оказался на глазах всех по воле вождя»[149].