Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 11

Когда я рассказал Леонильде всю эту историю, она должна была над ней посмеяться, и согласилась, что я больше ничего не смогу с ней сделать. Мы должны были покориться нашей участи. В остальные пять или шесть дней, что я там оставался, я имел Леонильду только два или три раза, в кабинете в саду и наспех. Я должен был посвящать все ночи Анастасии в своей кровати и кончить тем, что предстал перед ней предателем, когда воспротивился ее предложению, чтобы она поехала со мной в Рим, где, как она сказала, у нее есть дядя, очень богатый, который позаботится о ней, когда я перестану ее любить. Она считала, что, любя ее, я не мог отказаться от ее предложения, и она была права; но я не любил ее настолько, чтобы сделать своей любовницей, и все мое богатство состояло лишь из тысячи цехинов.

Маркиз де ла К… накануне моего отъезда странным образом удивил меня предложением, которое он сделал мне с глазу на глаз. Этот благородный человек, без долгого предисловия, поблагодарив меня за хорошую компанию, что я ему составил, сказал, что слышал из уст самого герцога де Маталоне, по какой причине я не женился на его жене, и что он всегда восхищался подарком, который я ей сделал, покидая Неаполь и не будучи при этом богатым.

— Эти пять тысяч дукатов, — продолжал он, — с другими пятью или шестью тысячами, что она получила от щедрот герцога, составили ее приданое, которое я увеличил до сотни тысяч дукатов, таким образом, ее судьба обеспечена, даже если я умру без наследников. То, чего я жду от вашей любезности сейчас, это чтобы вы приняли возмещение этих пяти тысяч дукатов, что вы дали Леонильде; это она желает дать вам этот знак своей любви и своего уважения, и я восхищен ее благородным желанием, но мне не хочется, чтобы это исходило от нее: это от меня вы получите их сегодня. Она не посмела объявить вам то, что я только что сказал, из-за свойственной ей деликатности. Она решила, что вы сочтете неправильным, чтобы она хотела этим возвратом снять с себя долг благодарности, которым она вам обязана.

— Она была бы права, я бы отказался принять от нее эти пять тысяч дукатов, но не откажусь принять их от вас, потому что воспринимаю их лишь как дар, происходящий из самой прекрасной из ваших добродетелей. Отказ с моей стороны, дорогой маркиз, выглядел бы лишь как продиктованный глупой гордыней и неуместный, потому что я небогат. Я лишь хотел бы, чтобы ваша супруга и ее мать присутствовали в тот момент, когда вы будете делать мне этот подарок.

— Мы сделаем это после обеда.

Город Неаполь был храмом моей удачи все четыре раза, что я там бывал. Если бы я явился туда сейчас, я бы там умер от голода. Фортуна не любит старости. В последний раз, что я там был, она дала мне встретить двух женщин, богатых и счастливых, которые вернули мне то, что я им давал, как будто я им это одолжил. Леонильда и ее мать плакали от радости, когда маркиз вручил мне в их присутствии пять тысяч дукатов банковскими билетами, и в то же время дал другие пять тысяч донне Лукреции в знак благодарности, потому что это была ее заслуга — познакомить его со мной. Он благоразумно скрыл от нее главную причину этого деяния. Донна Лукреция не знала, что герцог де Маталоне сказал ему, что Леонильда моя дочь. Чувство благодарности пригасило мое веселье на остатке дня, и Анастасия провела ночь со мной достаточно грустно. Когда она сделала мне упрек, что я ее не люблю, я ответил ей только поцелуем. Я уехал назавтра в восемь часов, после того, как с той и с другой стороны были высказаны самые тонкие чувства, словами, которые лишь в очень малой степени могли их передать. Я с большим удовольствием пообещал маркизу писать ему из Рима. Я прибыл в Неаполь в одиннадцать часов, к Агате, которая, полагая, что я в Риме, была удивлена меня видеть. Ее муж встретил меня с выражениями самой искренней дружбы, несмотря на свое недомогание. Я сказал, что твердо намерен выехать сегодня же после обеда и что заехал к ним лишь затем, чтобы их обнять и попросить его оформить мне обменный вексель на Рим вместо банковских билетов в пять тысяч дукатов, что я ему дал. Он заверил меня, что все будет готово к трем часам, и Агата, обрадованная, сразу отправила сказать Калимене, чтобы та пришла пообедать с ней.

Эта добрая девочка, очень удивленная тем, что видит меня еще в Неаполе, хотя думала, что я в Риме уже две недели, подробно рассказала мне историю своих амуров с юным шевалье Морозини, продолжающихся уже десять дней, но могла при этом лишь жаловаться на его непостоянство. Он покинул ее ради одной танцовщицы. Мое исчезновение на две недели было тайной, которая оживляла обед; я не удовлетворил их любопытство. Я покинул их в три часа после самых нежных объятий, и ехал всю ночь; я остановился в Монте-Кассини, который еще не видел, и был им очарован, потому что встретил там принца Ксавье де Сакс[51], под именем графа де Люссас, с м-м Спинуччи, дамой из города Фермо, на которой принц женился, но не объявлял об этом. Он был там уже в течение трех дней. Он должен был ожидать разрешения папы для м-м Спинуччи, потому что в установлениях Св. — Бенуа было ясно указано о запрете женщинам входить в этот монастырь, и, поскольку м-м Спинуччи не желала этому подчиниться, принц вынужден был отправить экспрессом письмо г-ну Бьянкони в Рим, чтобы получить это разрешение. Осмотрев в Монте-Кассини все, что стоило посмотреть, и поспав, я отправился в Рим, нигде не останавливаясь, потому что, хотя и была середина сентября, дождей еще не было, и воздух был нехорош. Я остановился на площади Испании у дочери Ролана, сестры Терезы, жены моего брата, который был еще в Риме с князем Белосельским.

Примечания

1

песо дуро — испанская монета.

2

привилегия испанских грандов оставаться в шляпе в присутствии короля.

3

Я не люблю ни слишком трудных, ни слишком легких. Марциал.

4

надвинутых сомбреро.

5

при погашенной лампе все женщины одинаковы.

6

самый благородный из мужчин Испании.

7

благочестивые враки — Овидий, Метаморфозы.

8

Более стыдно выгнать гостя, чем его не принять. Из Овидия.

9

самый знаменитый.

10

самый невзыскательный…

11

Король Испании имел физиономию барана, а баран — это животное, не имеющее никакого представления о вокальной гармонии. Если послушать голоса сотни баранов в стаде, будет слышна сотня различных полутонов (Замечание Казановы на полях).