Мишель Кармона - Мария Медичи

Мария Медичи сразу же отбросила идею ехать в Савойю, потому что, с одной стороны, бедность Савойи была общеизвестна, а с другой — Шамбери и Турин находились в опасной близости от Флоренции, куда очень хотели отправить ее Людовик XIII и Ришелье.

Ко всему прочему, из трех дочерей Генриетта была ей ближе всех. Она была самой младшей и дольше жила с матерью. В детстве дочь не особенно интересовала Марию Медичи, занятую тогда заботами регентства. До апреля-мая 1617 года — момента своего отстранения от власти — королева обращала мало внимания на Генриетту. Перед отъездом в ссылку в Блуа Мария просила Людовика разрешить ей увезти с собой Кристину и Генриетту, либо одну из них, но король отказал. И только после второй войны Матери и Сына, летом 1620-го, Мария окунется в близкие отношения с Генриеттой и Кристиной. Она займется их образованием, религиозным воспитанием, туалетами, чтением с вниманием, какого не имел ни один ее ребенок.

Как мать она будет гордиться браком Генриетты с Карлом I, но будет и страдать от разлуки с дочерью. Вместе с Берюллом она сама вела переговоры по поводу брака, позаботилась о каждой мелочи в повседневной жизни королевы Англии, составе ее свиты, выборе ее окружения. Королева-мать писала дочери множество писем, иногда невероятно длинных и пространных. Их выспренный и витиеватый стиль, по мнению Марии, соответствовал ее представлению об образе матери, но через условности все-таки ощущается сильная привязанность к дочери.

Заслуживает внимания письмо Марии, адресованное Генриетте 15 июня 1625 года в Амьен перед расставанием с дочерью. Королева исписала семь страниц мелким почерком. В этом свидетельстве материнского красноречия Мария напоследок хотела изложить советы для дочери. Здесь наличествуют все элементы того образа, в котором Мария Медичи постоянно видела себя: Мария — вдова доброго короля Генриха, Мария — регентша, Мария — мать, Мария — Бланка Кастильская, Мария — защитница католической веры.

Она также дает советы, как Генриетта должна вести себя по отношению к мужу. Они весьма остроумны, если вспомнить, что представляла собой жизнь самой Марии Медичи: «Вы должны любить его и почитать, а не властвовать. Не забывайте моего примера и моих наставлений. Будьте образцом чести, добродетели, скромности. Пусть мягкость сопровождается королевским достоинством».

Через полтора года Мария написала Генриетте еще одно письмо — более короткое и менее вычурное. Даже если она не может удержаться от того «благородного стиля», который она считает подобающим для переписки матери и дочери, в письме присутствует все-таки несомненная искренность:

«Дочь моя! Одно это слово разрывает мне сердце и волнует меня настолько сильно, что я не смогла бы продолжать, если бы не заставила себя, побеждая печаль новой любовью к Вам и желанием беседовать с Вами. Дочь моя, моя дорогая дочь, Вы никогда не должны думать, что я могу Вас забыть…» Далее она рассуждает на разные темы, а заканчивает призывом к благочестию.

Карл I лично встречал королеву после недельного морского путешествия во время шторма. Он был весьма недоволен ее приездом и даже обвинил герцогиню де Шеврез, которая была тут совершенно ни при чем, в том, что та пригласила ее.

Скрыв свое раздражение, он проводил королеву-мать до самого Лондона, куда 5 ноября 1638 года она торжественно вступила, в последний раз ощутив опьянение триумфом.

Для нее были приготовлены апартаменты в Сент-Джеймсском дворце: итальянская мебель и прекрасные гобелены на стенах. Король обеспечил королеве-матери содержание 100 фунтов стерлингов в день, но Мария Медичи не намерена оставаться здесь вечно. Ее цель — возвращение во Францию, и она рассчитывает на поддержку Карла I получить от Людовика разрешение вернуться.

Оскорбления и грубость

5 сентября 1638 года родился Луи Богоданный — старший сын Людовика XIII и Анны Австрийской, будущий Людовик XIV. Мария Медичи в Голландии, и Людовик советуется с Ришелье, как ему поступить по отношению к матери в таких счастливых для королевской семьи и будущего династии обстоятельствах. Ришелье рекомендовал не отправлять к Марии Медичи ни гонца, ни письма, а если она сама пришлет гонца с поздравлениями, то король должен принять его один раз и на словах поблагодарить мать. Марию это настолько оскорбило, что она даже не послала письма Людовику. Когда в Англию приехал чрезвычайный посол из Парижа со счастливой вестью, то в соответствии с указаниями он должен был избегать любой, даже случайной встречи с королевой-матерью.

Постоянному послу де Бельевру были даны инструкции нанести королеве-матери по ее приезде протокольный визит, после чего воздержаться от контактов с нею. Королева-мать выражает крайнее недовольство и добивается, чтобы ее дочь и зять помогли ей встретиться с послом. 21 декабря Бельевр буквально наткнулся на Марию Медичи в одной из галерей дворца. Она сказала ему, что «уже в течение многих лет она всеми возможными средствами старалась заставить кардинала Ришелье услышать ее желание вернуться во Францию, но в ответ слышала только предложение удалиться во Флоренцию, на что она никогда не согласится. Ее чувства со времени отъезда из Франции изменились, и она умоляет кардинала не дать ей влачить нищенское существование, потому что ее единственное желание — быть рядом с королем или, по крайней мере, во Франции. Она больше не будет вмешиваться в дела, и все ее мысли будут только о том, чтобы достойно встретить свою смерть».

Почтительно выслушав королеву-мать, Бельевр ответил ей, что не имеет права сообщать об этом королю. Мария Медичи не без юмора ответила ему, что прекрасно знает уловки послов и он подробно повторит Парижу ее высказывания, хотя и не имеет разрешения на встречу с ней: долг любого дипломата состоит в том, чтобы обо всем докладывать своему правительству. Так и вышло, в письме от 25 декабря он подробно изложил Людовику содержание беседы.

Огласив содержание депеши на совете, Людовик подчеркнул, что, к сожалению, он не может доверять своей матери и, учитывая ее симпатию к Испании, он ни минуты не сомневается, что по возвращении во Францию она снова начнет интриги с Мадридом. В заключение король подтвердил, что во Флоренции он обеспечит матери проживание, достойное ее положения.

Ответ Людовика был передан Марии Медичи через того же Бельевра. Она не пала духом и потребовала, чтобы Карл I отправил в Париж чрезвычайного посла для ее защиты. В сопроводительном письме король Англии уточнил, в чем состоит миссия его посла: просить Людовика XIII «разрешить королеве, его матери, вернуться в королевство и позволить ей свободно распоряжаться всем имуществом, которое она имела в собственности до ее отъезда, или, по крайней мере, прислать ей в Лондон средства к существованию, чтобы жить в соответствии с ее рангом». Как видим, Карл I не строил никаких иллюзий: раз уж нельзя получить разрешение для Марии Медичи вернуться во Францию, он смирился с мыслью о ее жизни в Лондоне и желал, чтобы король Франции хотя бы помог ей в нужде.