Мишель Кармона - Мария Медичи

Кампании 1637–1638 годов

Кампании 1637 — начала 1638 годов оказались первым успехом Франции с начала ее вступления в войну против Испании: были разбиты силы герцога Лотарингского, захвачены Като-Камбрези, Ландреси, Мобеж и Ла-Капель. Армия Бернарда Сакс-Веймарского одержала решительную победу против имперских сил при Рейнфельдене, захватила Фрибург и начала осаду Бризака. В Нидерландах маршал де Шатильон осадил Сент-Омер. На юге принц Конде дошел до границ Испании и осадил Фуэнтаррабию, заблокированную с моря.

Но с мая 1638 года военная удача снова отвернулась, и все усилия Ришелье оказались сведены на нет. Состоявший на службе у Испании принц Савойский вынудил Шатильона оставить Сент-Омер. На севере голландские силы потерпели поражение у Антверпена.

Самым унизительным оказалось поражение при Фуэнтаррабии. Конде обвинил в неудаче герцога де Ла Валета, а тот, похоже, признал свою вину, бежав в Англию.

По окончании печальной кампании Ришелье написал королю: «Надеюсь, что беспорядок, охвативший в этом году ваши армии, привнесет туда порядок на будущее».

Мария Медичи покидает Испанские Нидерланды

С некоторых пор пребывание в Испанских Нидерландах потеряло всякую привлекательность для Марии Медичи. После поражения французских армий при Като-Камбрези и Ландреси в Брюсселе на всех углах стали кричать о предательстве и обвинять эмигрантов. Было решено обыскать их дома, и дом Марии Медичи не стал исключением. Королева-мать обратилась к правительству кардинала-инфанта с просьбой избавить ее от этого унижения, но ей посоветовали подчиниться, учитывая обстановку в Брюсселе. Мария надменно закрылась в своем особняке, выходя на прогулку только по вечерам, но и это дало повод какому-то крестьянину донести властям о ее подозрительных прогулках. Дело дошло до Филиппа IV, который приказал кардиналу-инфанту разобраться. Последний не обнаружил ничего предосудительного, но теперь Мария Медичи чувствует, что ее подозревают и следят за ней.

В апреле 1638 года озлобленность королевы-матери проявляется в изгнании из своей свиты верного Шантелуба. Кардинал-инфант, воспользовавшись предлогом, советует королеве расстаться с последними членами ее бывшей свиты, но этим только оскорбляет ее гордость. Он не скрывает от нее, что теперь рассматривает каждого француза как потенциального предателя, но Мария Медичи яростно защищает своих соотечественников.

Тяжелая атмосфера подтолкнула ее хотя бы на время покинуть Брюссель. Когда кардинал-инфант уезжал в армию, она сообщила ему о своем намерении уехать на воды в Спа: этот город славится термальными источниками и расположен недалеко от Седана, где по-прежнему находился граф де Суассон, которого королева-мать все еще не теряла надежды снова привлечь на сторону Испании. 10 августа Мария выехала в направлении Льежа.

Внезапно передумав, 14 августа она прибыла в Буа-ле-Дюк, на землю Голландии. Королева-мать без предупреждения оставила Испанские Нидерланды, чтобы оказаться в Соединенных провинциях — протестантской стране, воюющей против Испании! Такого не ожидал никто. Возраст (Марии Медичи было 65 лет) нисколько не помешал ее исчезновению.

Глава XVII

ПОСЛЕДНИЕ СКИТАНИЯ

Разрыв с Испанией

По мнению Сен-Симона, Мария Медичи покинула страну, которая давала ей приют с 1631 года в силу своего дурного характера, но вместе с тем он дает понять, что испанцы не особенно переживали, когда она уехала. В Манифесте королевы-матери, содержащем причины ее отъезда из Фландрии, изданном в Гааге 19 ноября 1638 года от имени Марии Медичи, высказывается мысль о том, что ее заставили уехать.

Королева жалуется, как после смерти инфанты Изабеллы испанцы начали ее подозревать и считать пребывание в Испанских Нидерландах причиной возникших в этой стране трудностей. Было еще одно неприятное последствие пребывания Марии Медичи в Испанских Нидерландах: содержание ее свиты и двора весьма обременяло финансы страны.

Это всегда отравляло отношения с испанским правительством и было главным аргументом королевы, чтобы оправдать свой отъезд. Денежные трудности в жизни Марии Медичи никогда не прекращались. В 1630 году ее долги составили 4 миллиона! Людовик XIII как-то заметил своему первому министру, что Мария Медичи — самая дорогая королева в истории Франции.

Королева в изгнании больше ничего не получала от французского правительства. Ее финансовое состояние становится настоящей драмой. Причины все те же: чрезмерная щедрость, страсть к драгоценностям. Но помимо этого королева оказывается неспособной принять ситуацию и сократить свои расходы: королева-мать по-прежнему щедра на подарки и содержания — она никогда не умела держать в узде свои капризы.

Ей нужны были деньги на финансирование неудачной экспедиции в Кастельнодари, на то, чтобы выкупить из залога некоторые драгоценности, которые она особенно любила, и по-прежнему делать покупки у ювелиров.

В ее доме плелись интриги по всей Европе: поэтому нужны были секретари, чтобы составлять письма, гонцы, чтобы их доставлять, послы при главных европейских дворах, чтобы защищать интересы королевы-матери и постоянно держать в руках нити заговоров против Ришелье; нужны фрейлины и гвардейцы — все, что приличествует ее положению матери великого короля и тещи трех суверенных государей.

Для всего этого нужно много денег, и она донимает Испанию своими требованиями. Ее содержание было увеличено с 6000 до 20 000 флоринов в месяц — это много для обескровленной войной страны, но недостаточно для королевы-матери, бессовестно прикарманивающей содержания своих слуг, впавших у нее в немилость, которым платит Испания. Больше всего Марию Медичи раздражает задержка с выплатами причитающихся ей сумм, она никогда не упускает случая выразить протест — язвительный или пылкий, в зависимости от обстоятельств, потому что такая непунктуальность кажется ей проявлением неуважения к ее особе. Она считает, что «содержание королевы выплачивается королем [Испании] из отдельного фонда, и ему не нужно прибегать ни к средствам Брабанта или Фландрии, ни к деньгам, предназначенным на войска».

Поэтому если содержание королевы выплачивается нерегулярно, то не потому, что оно является помехой другим нуждам, не менее полезным, но единственно из все более явного недоброжелательства. В таких обстоятельствах единственный достойный ответ — уехать.

В начале 1639 года из Лондона Мария Медичи посылает еще один манифест, озаглавленный Декларация королевы-матери Всехристианнейшего короля, содержащая причины ее возвращения из Нидерландов и опровержение манифеста, распространенного под ее именем по этому же поводу. В этом манифесте дается уже иная версия причин ее отъезда — исключительно политическая. Многие советники короля Испании и кардинала-инфанта, говорится в манифесте, полагали, что убежище, предоставленное Марии Медичи в Испанских Нидерландах, способствовало тому, что на эту страну обрушился гнев Людовика XIII. С удалением королевы-матери исчезает главная причина трений с Францией и облегчается путь к миру. Раз у королевы-матери есть еще один весьма любезный зять, менее подверженный репрессиям со стороны Франции, в лице Карла I Английского, почему бы ей не отправиться в Лондон?