Киноспекуляции - Квентин Тарантино
Конечно, все это вопрос контекста. Даже в самых достойных студийных фильмах с участием Уилли Беста его трясущийся от страха прислужник был, как правило, единственным чернокожим персонажем. А Дон Ноттс, хоть и делил экран с кучей других персонажей, все равно выходил молодцом и получал девушку. Даже в роли рыбы![127]
Однако природа их комедийных амплуа так схожа, что возникают два вопроса.
Если бы Дон Ноттс был черным, смог бы он стать Доном Ноттсом?
И если бы Уилли Бест был белым, был бы он забыт… или стал бы легендой?
В этот период мама была для меня единственным близким родственником. Но круг ее друзей был для нас семьей. Ее лучшая подруга Джеки была мне второй мамой. Их подруга Лилиан была вместо тети. Дон, брат Джеки, – вместо дяди. Никки, дочь Джеки, – вместо сестры. И все они заботились обо мне. Флойд тоже обо мне заботился, по-своему. Разница между ними и Флойдом была в том, что они меня любили, а Флойду было на меня насрать. Поймите правильно: я Флойду нравился. Нам было интересно друг с другом. Ему нравилось рассказывать мне свои истории, ему было приятно внимание мальчишки, которому можно было передать свою мудрость.
Понимаете, такому человеку, как Флойд, вы можете нравиться, но в то же время ему будет насрать, живы вы или нет.
Одно не противоречит другому… если вы такой, как Флойд.
Он испытывал ко мне определенную симпатию, но собственная персона была для него важнее всего.
И, надо сказать, для подростка это не такой уж бесполезный опыт – встретиться со взрослым, который не станет сдувать с тебя пылинки. Который скажет тебе все как есть, не щадя твои чувства.
По крайней мере, Флойд никогда мне не врал. Да, наверное, он присочинял что-нибудь о себе в прошлом (например, про Джои Хизерстон).
Но он никогда не врал мне обо мне. Я был для него не настолько важен, чтобы скрывать от меня правду.
Конечно, порой бывало обидно. Но только от Флойда я мог получить правдивое представление о том, как на меня смотрят другие.
Однажды мы с Флойдом пошли в молл «Дель-Амо» с девчонкой, с которой я встречался, и заодно сходили в кино. После Флойд сказал мне: «Когда ведешь женщину в кино, не покупай всю эту сладкую дрянь. Иначе будешь похож на ребенка».
С одной стороны, я и был ребенком. С другой – я хотел повзрослеть. И Флойд давал мне настоящие советы взрослого мужика.
Не все они были одинаково полезны.
Из-за Флойда я долгое время не решался на куннилингус (потому что «мужик не должен делать эту херню!»).
Ну тут уж я должен был сам разобраться, что к чему.
В 1979 году Флойд съехал от нас, и на первый взгляд мне кажется, что я больше ни разу его не видел. Хотя вряд ли это так: я помню, как смотрел с Флойдом «Американского жиголо», а он вышел в 1980-м. Наверное, мы иногда ходили вместе в кино. Но в целом, после отъезда он почти не объявлялся.
Вот, в общем, и весь рассказ о Флойде.
Я не обижался на Флойда за то, что он не приходил и не звонил. К этому времени я уже все про него понял и ничего от него не ждал. И я уверен, что он мною тоже наелся до отвала. К тому же он успел разочаровать всех в нашем кругу. Мама слышать о нем не хотела после какой-то истории о драгоценностях и ломбарде – наверняка были и другие истории, о которых я не знаю. Джеки вычеркнула его из своей жизни, а ее дочь Никки просто его ненавидела и все время говорила о нем со злостью. И все-таки Флойд Рэй Уилсон оставил большой след в жизни пятнадцати-шестнадцатилетнего мальчишки, за которым присматривал в 1978 году, и след этот гораздо больше, чем он мог себе представить.
На какие деньги Флойд жил все эти годы, точно не знал никто. У него никогда не было карьеры. Он просто перетекал из одних обстоятельств в другие, порой эти обстоятельства оказывались выгодными – вот вам и вся его жизненная стратегия. Как и все знакомые мне люди его породы, он всегда держал про запас кучу историй о славных временах, когда он жил красиво, встречался с Джои Хизерстон и ездил на желтом «стингрее».
Если в 37 лет ты живешь в свободной комнате у подруги своей бывшей девушки и присматриваешь за ее сыном-подростком, это уже значит, что в твоей жизни что-то пошло не так. (Хотя по нему этого нельзя было сказать.)
У Флойда не было дурных пристрастий. Он не принимал наркотики, даже не курил траву, насколько мне было известно. Пил тоже очень мало. Не только не был пьяницей, но и не чувствовал необходимости махнуть стаканчик или бокал вина, чтобы расслабиться в конце дня. Но не был и стойким трезвенником, как все завязавшие алкоголики. Мог выпить пива или виски за компанию. Конечно, все это не такие уж и дурные пристрастия. Просто немного удивительно, что он не искал отдохновения ни в одном из них.
Когда мы жили вместе, у него была работа. Он работал на почте в ночную смену. Надо сказать, довольно неплохое место для бродяги: это вам скажет любой, кто читал «Почтамт» Чарльза Буковски. Флойд был очень общителен, однако ни разу к нему не приходили старые друзья. Тогда мне это не казалось подозрительным. Но сейчас я думаю, что никаких старых друзей у него и не было. Просто на какое-то время жизненный путь Флойда пересекался с жизненными путями других людей, а потом они расходились. Как правило, позади оставались сожженные мосты, или же он просто исчезал, оставив одни лишь воспоминания.
Кое-кто к нему все-таки наведывался время от времени. Но это были его коллеги с почты. Хорошие мужики, у меня о них остались теплые воспоминания. Никлберри и Туливерт. Эти имена можно отыскать в моих ранних сценарных потугах. Никлберри чем-то напоминал Монтела Уильямса, а Туливерт – Сонни Листона. Меня Флойд звал Квинтом, но их – всегда только по фамилиям.
Флойд был бродягой, тунеядцем и приспособленцем, но у него было одно сильное желание.
Он хотел стать сценаристом.
К тому времени, когда он к нам переселился, он уже написал два сценария и один роман. И за год, прожитый вместе, мы провели немало часов за обсуждением его сценариев. Роман я не читал; это была любовная история про Древний Рим с чернокожими героями, и называлась она «Деметрий и Дезире». Никки утверждала, что это плагиат: «Однажды я увидела эту чертову книгу в магазине. Я стояла и смеялась: надо же, сраный обманщик!»
Два сценария Флойда были первыми, которые я прочитал за свою жизнь.
Один был
