Карла Рэй - Божья девушка по вызову. Воспоминания женщины, прошедшей путь от монастыря до панели

Я была абсолютно не готова к его реакции. Джордж вышел из себя, стал бить посуду, крушить стулья. Его ярость была столь невероятной, что, в конце концов, он сорвал с петель дверь в гостиной.

Я села в дальнем углу комнаты, положив локти на овальный стол из эвкалипта, опустила подбородок на кулаки и с интересом наблюдала за этим торнадо; сердце колотилось от прилива адреналина в крови и, надо сказать, от растущего удовольствия. Не только из-за того, что я, наконец, вывела Джорджа-Само-Спокойствие из равновесия. В глубине души мне стало ясно, что я приняла верное решение. Я видела Джорджа, с которым не хотела жить вместе ни при каких обстоятельствах.

Ярость Джорджа, который ныне утверждает, что не помнит этого случая, вспыхнула от горького понимания того, что он окончательно утратил надо мной власть. Новая работа предоставляла ему многочисленные возможности контролировать и унижать меня. Теперь эти возможности исчезли, а кроме прочего, ему придется работать за двоих! Джорджу и в голову не пришло поблагодарить меня за то, что я проявила к нему внимание и не разрушила его карьеру.

Джордж оставался на этой работе четыре года. Он украшал дом до тех пор, пока тот не стал похож на индейскую пещеру, и внес свой вклад в защиту окружающей среды, отстреливая ку– кабурр (незваных гостей в Западной Австралии, хищников, охотящихся за австралийскими птицами) и убивая диких кошек. В конце концов, его желание всем заправлять вынудило хозяин расстаться с ним. Я благодарна за удачу и здравый смысл, появившийся у меня в тот день, когда я сказала Джорджу «прощай». Однако его невероятный характер повлиял на меня, что я обнаружила позже.

ВЕРНУВШИСЬ в Перт, я встретила Персефону Арбор и присоединилась к ее женской группе. Впервые в жизни я научилась открываться перед женщинами. Я никогда не доверялась своей матери, которая была рядом физически, но никогда – эмоционально; она даже соперничала со мной. Бессознательно я относилась к женщинам так же, как к ней, ни к кому не испытывая доверия.

Персефона умело вела группу: мы рассказывали истории своей жизни и учились на опыте друг друга. В те запоминающиеся вечера, что проходили у нее дома, она вносила дух невероятного веселья. Я рассказала группе о Джордже, а в ответ услышала размышления на темы взаимной зависимости и самоуважения. Также я рассказала женщинам о своей работе в качестве Божьей жрицы любви. Я была готова к тому, что они ужаснутся, но вместо этого мы много смеялись и вместе начали исцелять незаживающие раны – наследие недавнего прошлого.

Смех моих собеседниц помог мне по-новому взглянуть на эротический массаж. В таком свете эти занятия снова казались мне вполне нормальными. Однако мы не коснулись возможности того, что у меня выработалось определенное презрение к мужчинам, основанное на коварном убеждении, что им нужен только секс, а больше всего они боятся интимности. Оно украдкой проникло в мое мировоззрение, и я этого даже не заметила.

Хотя сегодня я общаюсь с Персефоной значительно реже, она не ушла из моей жизни навсегда, оставшись заинтересованным и сочувствующим свидетелем всего, чем я готова с ней поделиться.

ВСЕ ЭТО время я с теплотой вспоминала о Доне и Рут, а потому, вернувшись в Перт и начав преподавать, сразу же пригласила их на ужин. Однако они не пришли ни на этой, ни на следующей неделе. Наконец, Дон сказал, что зайдет поговорить.

Когда он зашел во двор, я искренне обняла его и удивилась скованности и странной улыбке. «Дон, хочешь лимонада?» Он тут же отказался, махнув рукой, но согласился присесть в тени, поскольку день выдался жарким. Дон сразу перешел к делу, решив, что нет смысла тратить время на пустую болтовню.

«Карла, – начал Дон, высоко подняв голову. – Мы с Рут не придем к тебе на ужин никогда». Он выдержал паузу, искоса глядя на меня и, вероятно, ожидая, чтобы яд его стрелы проник мне в кровь перед следующим выстрелом. «Ты злой человек, Карла», – проговорил он ровным голосом, словно епископ или судья. «Мы молимся за тебя, но решили прекратить с тобой отношения. Ты плохо влияешь на людей. Я встречаюсь с тобой в последний раз – больше мы не будем общаться».

Я была настолько поражена и сбита с толку, что не могла найти подходящих слов. Я поверить не могла таким речам! Дон не стал дожидаться, пока я соберусь с мыслями. «Погоди!» – воскликнула я, когда он уже подошел к воротам, однако так и не смогла четко сформулировать свои мысли. Лишь одно было ясно как день: Дон меня предал. Он не только рассказал жене, что мы занимались сексом, но и обвинил в этом меня. Я поняла, что разговор об этом состоялся три года назад. Они ничего мне не сказали в то время и не собирались дать возможности оправдаться сейчас. Даже пытаясь выразить всю мою любовь к ним, я чувствовала безнадежность ситуации. Все случилось слишком давно. «Передавай привет Рут! – крикнула я, когда Дон вышел прочь и закрыл ворота.

Я послала им письмо, где написала, что люблю их, что между нами возникло досадное непонимание, однако ответа не получила. Я послала цветы, но все без толку. Мне было так больно, что я обратилась к нашей общей подруге, психологу. «К чему эти разговоры о молитвах? – спросила я, когда она внимательно выслушала мою историю. – Они ведь не были религиозными».

Но Молли знала ответ. Она объяснила, что Дон и Рут стали новообращенными христианами. Также она проницательно заметила: «Возможно, после того, как ты уехала, им нужен был козел отпущения. Легче было обвинить тебя и спасти брак, чем разорвать свои отношения, приняв тот факт, что один из них несет ответственность за измену».

Наконец, я поняла, в чем дело, и мне стало легче. Лишь потеряв своих друзей, я осознала, что они для меня значили: единственная в моей жизни нормальная, счастливая семья, которой я доверяла. Мне потребовалось много лет, чтобы найти подобных друзей.

ИМЕННО Хэл первым заподозрил, что мое прошлое скрывает в себе нечто, серьезно нуждающееся в исцелении. Мы с Хэлом часто общались из-за дочери, даже когда я не жила с ним. Однажды в наш город прибыла пара терапевтов, работающих с жертвами насилия в детстве, и Хэл настоял, чтобы я пошла к ним, предложив оплатить расходы.

Записавшись и придя на встречу, я увидела, как решают проблемы в группе – выступая перед всеми собравшимися. Я видела, как участники сеанса без сил падают на пол, непроизвольно вскрикивая, как их обнимают и успокаивают Джон и Сью, опускающиеся на колени рядом с ними.

Я решила пройти через это и села на ковер в окружении ног участников, остававшихся в креслах.

«Где ты?» – спросил меня Джон. К собственному удивлению, я без колебаний ответила: «В песочнице».