Юрий Гавриков - Че Гевара. Последний романтик революции

«Я уверена, что если бы этой группой руководил Че, сложилась бы другая ситуация... Начиная партизанские действия, вы даже не ознакомились с написанной им книгой, в которой он ясно показывает, кто подходит, чтобы стать настоящим борцом, а кто интеллектуальным. Из сказанного следует, что провал этой второй битвы обязан плохой организации и неспособности командиров, хотя те призваны вникать в малейшую деталь, дабы избежать столь пагубных финалов, как упомянутый провал, который потряс весь боливийский народ и который имел место не только из-за неслыханных преступлений, совершенных военными»[357].

Кратко расскажем о ситуации и в другой латиноамериканской стране — Никарагуа. Там под влиянием победоносной революции на Кубе усилилась борьба против диктатуры Сомосы и господства американских монополий. Возникший в 1961 году Сандинистский (по имени национального героя Сандино. — Ю.Г.) фронт национального освобождения организовал в стране партизанское движение. В 1975 году были отменены конституционные гарантии, введено «осадное положение», создана сеть концлагерей.

В сентябре 1978 года в Никарагуа началось всенародное восстание. Отряды повстанцев овладели большей частью страны. 17 июля 1979 года диктаторский режим Сомосы был свергнут. Сандинисты, согласно их заявлениям, стали осуществлять народную, демократическую, антиимпериалистическую революцию. Под контроль государства были поставлены частные банки, внешняя торговля, иностранные капиталовложения. Государству были переданы природные ресурсы, начала осуществляться аграрная реформа. Руководители Фронта восстановили дипотношения с Кубой и не раз подчеркивали, что они — продолжатели дела легендарного Че Гевары.

Наконец, несколько слов о другой центральноамериканской стране — Гватемале, где молодой тогда Эрнесто Гевара принимал активное участие в защите революционных преобразований (см. в главе «Истоки») 1944—1954 гг.

Контрреволюционный переворот в июне 1954 года вновь привел к установлению господства крайне правых сил и восстановлению привилегий американских монополий. После поражения вооруженного народного восстания 1960 года были сформированы Повстанческие вооруженные силы, которые явились одной из политических сил, заставивших правительство диктатора Перальты пойти на проведение президентских выборов в стране. Победивший на них лидер так называемой Революционной партии Мендес осуществил ряд демократических мероприятий, объявил амнистию политическим заключенным. Однако позднее под давлением реакции его правительство резко изменило политический курс. Для подавления демократического движения начали создаваться террористические организации («Мано бланка», «Эскадрон смерти» и др.). В ответ усилились действия партизан.

Думается, приведенные примеры наглядно свидетельствуют о том, что боливийская «акция» Че Гевары логично вписывается в общий контекст социально-экономической и политической обстановки на континенте в середине XX века. Более того, кровь Гевары и его партизан, равно как и кровь их многочисленных предшественников в освободительной борьбе, не пролилась даром.

Смерть Че Гевары, помимо расширения партизанских действий его сторонниками в ряде стран континента, имела и другие отголоски. Она вызвала волну гнева среди широких слоев населения в странах Латинской Америки, даже среди ряда официальных лиц. Президент сената Чили Сальвадор Альенде выступил в этой палате чилийского парламента с большой речью в память о легендарном революционере.

Будущему президенту Чили хотелось как-то еще отдать свой долг латиноамериканскому патриоту Геваре и его товарищам. Поэтому, когда на чилийской территории оказались оставшиеся в живых два партизана из отряда Че (мы писали, что им удалось перейти боливийско-чилийскую границу), именно Альенде вытащил их из местной тюрьмы, получил для них через посольство Франции транзитную визу, сопроводил в полете до острова Пасхи, а затем до Гаити, где посадил соратников Че на самолет, летевший в Париж. Оттуда, как вы знаете, они благополучно добрались до родной Гаваны.

Чилийские реакционеры были в бешенстве. Они потребовали от Альенде подать в отставку с поста председателя верхней палаты, а сенатор от демохристиан Томас Пабло даже ехидно спросил у Сальвадора на заседании сената, почему тот не сражался вместе с партизанами.

Альенде принял вызов и стал защищать свое право на солидарность с борцами-антиимпериалистами Латинской Америки. В своем письме редактору правой чилийской газеты «Эль Меркурио» он напомнил, что реакционеры никогда не сдерживали себя в своей солидарности с агрессивными акциями правительства США, которое направляло карательные экспедиции в Доминиканскую Республику, вмешивалось во внутренние дела Бразилии и пыталось сформировать межамериканскую армию для подавления освободительного движения на континенте.

Но правые круги не унимались. Их окрыляло поражение отряда Гевары. Серхио Онофре Харпа, глава так называемой Национальной партии, обвинял президента Чили Э. Фрея в недостатке «твердости» и в том, что он якобы открывал путь «коммунистической диктатуре». Попыталась взять реванш после упомянутого выше письма Альенде и газета «Эль Меркурио». В разгар предвыборной кампании в Чили в 1970 году, в которой Альенде выступал в качестве кандидата от блока «Народное единство», газета опубликовала такой фотомонтаж. У въезда в президентский дворец Ла Монеда стоит танк с надписью «СССР». Под монтажом текстовка: «Правительство тех, кому покровительствует коммунизм, открывает двери Чили таким танкам, которые смело раздавят самое священное, что мы имеем, — свободу». А один бульварный журнальчик, уже после победы Альенде на выборах, поместил рисунок, представляя читателям воображаемое заседание «первого марксистского кабинета Чили»: за круглым столом, помимо самого Альенде, сидят министры-коммунисты, «присланный Кремлем советник» и... Эрнесто Че Гевара. Действительно, этот «призрак беспощадный» не давал спать сильным мира сего!

И все же, как бы ни старались противники Гевары, простые люди, каждый по-своему, выражали свое глубокое сочувствие к тому, кто столь бескорыстно боролся за лучшую жизнь для них. К школе в Игере, где был убит партизан, ежедневно приходили крестьяне и клали на порог полевые цветы. Одна старушка сказала журналисту, поинтересовавшемуся, для кого эти цветы: «Я их принесла святому, Сан Эрнесто де ла Игера».

Через неделю после смерти Че боливийский священник Хавиер Арцуага в соседнем с Игерой городе отслужил в храме «Лас Насареньяс» литургию в память о погибшем партизане.