Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - Алексей Архипович Леонов
После запуска «Аполлона-13» я слушал передачи с борта корабля дома в гостиной через специальный приемник NASA, который я для лучшего звука подсоединил к домашней стереосистеме. Тогда-то я и уловил первые признаки беды.
– Окей, Хьюстон, – произнес голос Свайгерта с нотками тревоги. – У нас проблема.
Нельзя было сказать, насколько проблема серьезна, но, кажется, что-то пошло не так, когда экипаж начал рутинное перемешивание содержимого в одном из кислородных баков командно-сервисного модуля.
В тот вечер мне было особо нечем заняться, и я решил поехать в Центр управления полетами, чтобы разузнать побольше о проблеме с кислородным баком и о том, как ее решили.
Только так я и смог стать свидетелем происходящего. По телевидению ход экспедиции практически не освещали, потому что пик интереса телевизионщиков к космонавтике прошел после полета «Аполлона-11».
Весь мир следил за тем, как шли дела в полете «Аполлона-11», и многие наблюдали за ходом экспедиции «Аполлона-12» тоже. Но ко времени полета «тринадцатого», полагаю, полеты на Луну перестали восприниматься новинкой. Поэтому телевизионщики решили не делать много прямых репортажей с борта очередного «Аполлона». Экипаж «Аполлона-13» этого не знал, но передачи, которые они вели в полете, отправлялись в запасники телевидения, а вместо них в эфире шло комедийное шоу Дорис Дэй.
Войдя в ВИП-зал ЦУПа, я услышал, что обсуждают взрыв на борту «Аполлона-13». Сразу стало ясно, что все серьезно. Все находились в полном замешательстве. Да еще именно в это время должна была идти пересменка операторов и специалистов команды оперативной поддержки полета. Все те, кто уже заканчивал вахту, устали, но никто не хотел покидать пост. Каждый полностью сосредоточился на том, чтобы найти источник аварии и способ ее устранить.
Гораздо позже выяснилось, что один из установленных в сервисном модуле кислородных баков уронили при производстве и монтаже космического корабля. Последствия этого устранили плохо, из-за чего в баке появились микротрещины. Потом, как тоже выяснилось при анализе причин, на предстартовых проверках неисправный выключатель обогревателя бака перегрелся и включенным замкнулся. Образовался электрический контур, и идущий по нему ток расплавил изоляцию проводов. Когда в полете в поврежденном баке включились вентиляторы для охлаждения кислорода, тот взорвался, повредив систему электропитания командного модуля, в котором находился экипаж.
Астронавтам пришлось перейти в лунный модуль, предназначенный только для двоих, и именно ему предстояло стать «спасательной шлюпкой», чтобы помочь экипажу вернуться на Землю.
В нашем полете на «Аполлоне-9» мы выполняли маневры, с помощью которых с лунного модуля можно управлять командным и свести его с орбиты. Поэтому, как только стало ясно, что нужно прервать полет «Аполлона-13» и вернуть экипаж домой на при помощи лунного модуля, я подключился к многочисленным имитационным испытаниям, чтобы выяснить, как следует все делать.
С «Аполлоном-13» возникло столько проблем (не только потеря из-за отсутствия кислорода электроэнергии, но и запасов кислорода и воды, не говоря уже о росте избыточной концентрации углекислого газа), что нам крупно повезло, что удалось вернуть экипаж на Землю живым. Ситуация буквально балансировала на лезвии ножа и грозила обернуться гибелью.
После того как отгремел праздник в честь благополучного возвращения астронавтов из полета, с новой силой начали раздаваться голоса, требующие отказаться от лунной программы. Появилось реальное опасение, что в следующий раз удача от нас отвернется и кто-то расплатится жизнью.
К тому же Конгресс США продолжал допытываться, сколько же стоит программа космических исследований. Даже до полета «Аполлона-13» о бюджете пилотируемой космической программы NASA начали появляться вопросы. Сама программа стала сдавать позиции, и уговорить Конгресс выделять новые суммы на ее финансирование становилось все труднее.
Например, сочли слишком дорогостоящим предприятием и пустили под нож предложение после «Аполлона» начать готовиться к пилотируемому полету на Марс. Даже вокруг промежуточных задач вроде создания многоразового космического корабля и пилотируемой космической станции шли жаркие дебаты. Но многим казалось немыслимым, чтобы программу «Аполлон» вдруг прервали и отказались ее продолжать, особенно в такое неудачное время.
Осторожный подход NASA к возобновлению программы после «Аполлона-13» заключался в том, чтобы, как и планировалось, выполнить еще две экспедиции H, аналогичные неудавшейся «тринадцатой», с ограниченными задачами исследования Луны, а затем прекратить все полеты.
Но вместо этого NASA, заручившись поддержкой Конгресса, приняло очень смелое решение. Летом 1970 года объявили, что последние две плановые экспедиции – «Аполлон-18» и «Аполлон-19» – действительно отменят. Но задачи трех «Аполлонов» – под номерами 15, 16 и 17 – существенно расширят, увеличив их научную значимость. И это напрямую касалось меня.
Вскоре после того, как в ноябре 1969 года приводнился «Аполлон-12», Эл Шепард позвал меня в свой кабинет. Эла назначили руководителем Отдела астронавтов в 1964 году, когда его больное ухо заставило медиков исключить его из летного состава. В конце концов, к 1969 году его медицинскую проблему удалось решить хирургически, и Эла назначили командовать экипажем «Аполлона-14». Но еще раньше он вместе с Диком Слейтоном активно работал над задачами подбора экипажей в полет.
– Ты будешь командовать «Аполлоном-15», в твоем экипаже Эл Уорден и Джим Ирвин, – сказал Эл. – Дик Гордон, Вэнс Бранд и Джек Шмитт станут вашими дублерами. Тебя устраивает? Окей?
Окей? Это было не просто окей! Это было потрясающе! Это будет мой полет. Конечно, должность командира подразумевала и ответственность за координацию всех аспектов экспедиции для обоих экипажей. Командир имел право убрать и заменить любого члена экипажа, но по нашей работе дублерами для «Аполлона-12» я знал, что и Эл, и Джим – отличные ребята. Дик, Вэнс и Джек станут еще одной великолепной командой. Нечего было и думать.
– Отлично, – ответил я. – Давай!
Алексей Леонов
Я уже некоторое время отвечал за подготовку всего отряда космонавтов и заведовал в ЦПК инструкторами, тренерами, инженерами и техперсоналом. Главой отдела работал мой бывший командир в полете «Восхода-2» Павел Беляев. Но 20 декабря 1969 года врачи поставили Паше диагноз «язва двенадцатиперстной кишки». Он не чувствовал никаких симптомов до самого прободения язвы, и к тому времени, как провели операцию, уже было слишком поздно. Павел Иванович Беляев умер 10 января 1970 года. После Юрия Гагарина он был моим самым близким другом. Никогда больше после них я не заводил таких теплых дружеских отношений.
Вскоре после кончины Паши меня вместо него назначили заместителем главы ЦПК по летной подготовке. Мне стало очень непросто совмещать работу по программе «Салют» с шефством
