Николай Коняев - Власов. Два лица генерала

Буняченко заявил тогда, что этот приказ нарушает обещание, что они будут действовать как единая воинская часть под командованием генерала Власова. Он немедленно снесся с генералом, который находился в 60 километрах к юго-западу в Хойберге. Там шло формирование 2-й дивизии.

Одновременно Буняченко вел переговоры с полковником Герре, убеждая его, что все приказы должны поступать через Власова.

Сам же он придумал план, по которому намеревался игнорировать немецкие приказы и двигаться со своей дивизией как можно скорее к горной местности у границы Швейцарии и попытаться войти в связь с союзниками…

Когда Власов наконец прибыл, выяснилось, что он вообще ничего не знал о немецком приказе.

Тем не менее Власов не поддержал плана Буняченко. Подобное самоуправство трагически отразилось бы на еще недоукомплектованной дивизии РОА.

Объяснив это Буняченко, Власов отправился к немцам и через день вернулся с исправленным приказом, согласно которому дивизия должна направиться в район Котбуса, к югу от Берлина. Поскольку железная дорога подвергается бомбардировкам, дивизия отправится маршем до Нюрнберга и там погрузится в поезда…

Во время марша до Нюрнберга{55}к дивизии присоединились бежавшие русские военнопленные, беглые остарбайтеры и даже русские добровольцы из частей вермахта, расположенных вблизи от пути, которым следовала дивизия. Из них сформировали резервный отряд в пять тысяч бойцов. [254]

Майор Швеннингер, обеспечивавший связь дивизии с немецким командованием, пытался воспротивиться этому несанкционированному формированию, но только привел Буняченко в ярость.

Тяжело дыша, он рассказал Швеннингеру историю вывезенной с Украины девушки, которая работала честно и прилежно, но, так как не была знакома со всеми правилами, нарушила их…

За нарушительницей приехал на велосипеде немецкий полицейский… Чтобы по дороге в участок не потерять девушку-украинку, полицейский надел ей на шею петлю из веревки, а другой конец взял в руку, сел на велосипед и…

Грузное тело Буняченко напряглось. Его голос зазвучал угрожающе:

– Итак, мчался ваш немецкий полицейский на своем велосипеде, а за ним с веревкой на шее бежала наша дивчина, украинка… И это не сказка, и не выдумка. Этот случай произошел сегодня!

– Но'.' «это же невозможно!-растерявшись, проговорил Швеннингер.

– Я сам это видел!-заорал Буняченко. – Как же вы считаете, майор, если эта дивчина прибежит к нам? Прогнать? Н-нет, голубчик, я ее не прогоню!

Дрожащей рукой он налил стакан водки и выпил.

26 марта дивизия достигла места назначения и 27-го получила приказ войти составной частью в соединение генерала Буссе.

6 апреля 1945 года части дивизии прибыли на фронт в район станции Либерозы. Перед Буняченко была поставлена задача ликвидировать советское предмостное укрепление на Одере, чего не смогли осуществить немецкие войска.

Буняченко вновь оспорил это распоряжение, повторив, что будет принимать приказы только от генерала Власова.

Власов прибыл 7 апреля, в Благовещенье, в сопровождении немецких офицеров и подтвердил, что дивизия примет участие в предполагавшейся атаке. На этом настаивал Гиммлер в качестве предварительного условия для создания новых воинских частей.

Власов приказал своим командирам, чтобы они вели атаку, невзирая на отсутствие шансов на успех, а затем беседовал с Буняченко наедине.

Подробности этого разговора не известны…

Биографы генерала полагают, что Власов разрешил Буняченко, если штурм окажется неудачным, отступить с фронта и заявить немецкому командованию, что он ничего не будет предпринимать без приказа Власова. [255]

Затем Власов уехал.

В отеле «Ричмонд» в Карлсбаде (Карловы Вары) его уже ждала Хейди Биленберг.

13 апреля состоялось официальное бракосочетание. Разрешение было испрошено лично у Гиммлера.

Присутствовали пастор Шаберт, Крэгер…

Русских никого не было.

В эту же пятницу Крестопоклонной недели, когда фрау Биленберг стала госпожой Власовой и начала именоваться «правительницей России», дивизия Буняченко, выполняя приказ Власова, штурмовала советские укрепления на Одере.

Сергей Кузьмич выделил для участия в боевых действиях по одному батальону из 2-го и 3-го пехотных полков, противотанковый дивизион и артиллерийский полк, но тяжелый пулеметный огонь с флангов остановил их.

«Эти части вели бои с Красной армией на реке Одер, – рассказывал Буняченко во время следствия в Лефортовской тюрьме. – После поражения моих частей на реке Одер я больше дивизию в бой с частями Красной армии не вводил. При наступлении советских войск на Берлин я, поняв неизбежность поражения Германии, увел свои части на территорию Чехословакии с тем, чтобы после перейти на сторону англо-американских войск…»

Вопреки требованию немецкого командования Буняченко приказал отступать, заявив, что немецкие приказы противоречат приказам генерала Власова, а дивизия подчиняется Власову.

Генерал Буссе пообещал расстрелять и Буняченко, и Власова…

Расстрелять не расстреляли, но уже на следующий день дивизию сняли со снабжения.

Наступило 15 апреля.

Власов так и не прибыл, и дивизия двинулась на юг.

Когда она достигла Клеттвица, ее догнали немецкие офицеры. Буняченко снова повторил, что приказы он получает только от Власова.

Немцы объяснили ему, что Власов занят делами более важными, чем Русское освободительное движение, – два дня назад состоялась его бракосочетание с эсэсовской вдовой…

Буняченко не поверил, и его дивизия продолжила свой марш на юг.

Около Зенфтенберга к Буняченко присоединился отдельный добровольческий отряд под командованием полковника Сахарова. [256]

Первая дивизия, насчитывавшая теперь более 20 000 человек, достигла Дрездена…

Здесь мятежного комдива вызвал сам фельдмаршал Шёрнер, командующий группой армий «Центр».

Буняченко от встречи уклонился, и переговоры велись через посредников.

Фельдмаршал проинформировал командование вермахта о трудностях, возникших у немецких командиров с власовцами.

Через Эльбу прорывались хитростью.

Буняченко послал вперед санитарные машины и, когда узкий проход на мосту очистили от мин, двинул через мост дивизию.

И снова Буняченко под предлогом, будто он пострадал в автомобильной аварии, отклонил приглашение встретиться с Шёрнером.

Толыах2(? апреля, когда запасы продовольствия закончились, Буняченко согласился участвовать в боевых действиях против советских войск в районе Брно. Но, получив необходимые припасы, Буняченко позабыл о своем согласии, и 27 апреля дивизия двинулась по направлению к Праге.