Александр Родимцев - Твои, Отечество, сыны

Пять наших могучих танков КВ, с посаженным на них десантом, сделав у дороги крутой разворот, ринулись на артиллерийские позиции противника, расположенные в районе Драгуновки. Завязался огневой бой… Десантники посыпались с танков, растянулись цепью, залегли…

Танки почти одновременно остановились. Грянули их пушки. И снова на предельной скорости мощные машины двинулись на огневые позиции врага.

Десантная рота неотрывно следовала за танками. Падали отдельные бойцы, падали, ползли, поднимались. Другие лежали неподвижно. Однако атака продолжалась, и вот командирский танк первым ворвался на позицию вражеской батареи.

Со стороны гитлеровцев выстрелы слышались все реже. Наконец они и совсем прекратились. Значит, подумал я, вражеская батарея подавлена. Теперь танки с десантом должны двинуться к северу, в тыл высоты.

Несколько позже Малышев рассказал подробности этой атаки. После нашей артиллерийской подготовки и бомбового удара у гитлеровцев на этом участке обороны все же осталось четыре орудия. Пушки наших КВ, ведя огонь прямой наводкой, заставили батарею противника замолчать. Командир роты, ворвавшись на батарею, раздавил вражеские орудия гусеницами танка, а десантники уничтожили их расчеты.

Воспользовавшись этим успехом танкистов, командир стрелковой роты 42-го гвардейского стрелкового полка Болотов принял правильное решение и поднял свою роту в атаку на хутор Драгуновка в тот момент, когда фашисты начали откатываться. Ведя на бегу огонь из стрелкового оружия, рота ворвалась в хутор, уничтожила прислугу двух минометов, одной пушки и до взвода пехоты врага.

Наступление дивизии развивалось строго по плану. Однако законы войны таковы, что успех не приходит без огорчений. Подчас какой-то малый недосмотр, неточная договоренность между взаимодействующими подразделениями приводит к ненужным потерям.

Когда наши саперы проделали проходы в минном поле противника и обозначили их клочьями развернутой марли, для танкистов эти обозначения оказались недостаточно заметными. Наши малые танки не нашли проходов и двинулись прямо по минному полю. Восемь танков подорвалось на минах и три из них сгорели. Все же остальные машины пробились через минное поле и атаковали огневую точку противника.

В масштабах сражения, которое развертывалось здесь, на подступах к Харькову, это был лишь малый эпизод, однако и его следовало запомнить и сделать выводы.

Немцы упорно сопротивлялись на всем протяжении фронта армии. Позже пленные фашистские офицеры говорили, что они и мысли не допускали, чтобы нам удалось прорвать их оборону. Огневые точки противника, подавленные нашей артиллерией, оживали и вели огонь по нашей наступающей пехоте.

Теперь наши офицеры и солдаты на фактах убеждались, что труд, затраченный нами еще при подготовке наступательной операции, не был напрасным; именно потому, что наши пехотинцы умело взаимодействовали с танковыми экипажами и артиллерийскими расчетами, нам удавалось быстро продвигаться. Танки давили гусеницами пулеметные точки врага, а пехота, следуя за машинами вплотную, расстреливала отступающих фашистов.

Ровно через час после начала атаки полки майора Самчука и полковника Елина, действуя в первом эшелоне дивизии, сломили сопротивление немецкой обороны.

В штаб к Владимиру Борисову и ко мне на наблюдательный пункт стали поступать радостные вести. Командир 42-го гвардейского стрелкового полка полковник Елин доносил, что его гвардейцы захватили хутор Драгуновку и успешно продвигаются с танками вперед, имея большие трофеи.

Впрочем, с наблюдательного пункта мне была видна вся картина боя, и я уже знал, что Драгуновка нами взята.

Еще Павел Иванович Елин сообщал, что командир 4-й стрелковой роты Иван Чекалдин совершил глубокий маневр: он обошел Драгуновку одним взводом и захватил склад боеприпасов. Два его взвода при поддержке пулеметчиков атаковали четырехорудийную батарею противотанковых пушек, уничтожили 18 фашистов и таким образом открыли своим танкистам путь на Харьков.

Несмотря на эти дерзкие действия Чекалдина, только два бойца его роты были легко ранены.

Отлично действовали и гвардейцы 5-й роты старшего лейтенанта Павла Станислава: они уничтожили расчеты двух противотанковых пушек.

Голос Елина звенел от радостного возбуждения:

— Александр Ильич… Сейчас я имею десять совершенно исправных немецких противотанковых пушек и столько боеприпасов к ним, что на всю летнюю кампанию хватит!

Я поблагодарил гвардейцев за умелые боевые действия и приказал немедленно использовать против врага все трофейное оружие — пушки, минометы, пулеметы, винтовки.

Сражение разгоралось. Все заволок плотный и едкий дым. В этом всклокоченном синем дыму то и дело вздымались вихри снарядных разрывов. Неумолчно трещали пулеметы. Наши танкисты и пехотинцы уверенно двигались вперед.

Около часа дня майор Самчук сообщил, что гвардейцы его полка полностью очистили от фашистов населенный пункт Купьеваху.

Я тут же приказал ему ввести в бой второй эшелон полка и наступать вместе с танкистами в направлении Перемоги.

Не скрою, впервые за долгие одиннадцать месяцев войны так полно и глубоко испытывал я острую, волнующую радость. Вглядываясь в лица своих ближайших помощников, видел, что и они захвачены общим радостным порывом.

В нетерпении сжимая кулаки, комиссар Зубков чуть слышно шептал:

— Вперед… Только вперед и как можно быстрее!..

Он обратился ко мне:

— Разрешите, товарищ полковник, отправиться в один из полков и оказать командиру помощь, чтобы быть готовым к отражению контратак противника… Все может случиться: увлекутся ребята атакой, забудут о втором эшелоне, отстанет артиллерия, и это может повредить отличному началу боя.

— Что ж, Сергей Николаевич, вы правы. Нужно направить политработников в полки, чтобы они своим присутствием напоминали о постоянной бдительности гвардейцев. Дела развертываются неплохо…. Идите в полк.

Я позвонил Борисову и приказал готовить к вводу в бой полк Филиппа Алексеевича Трофимова.

Теперь перед нами была единственная задача: идти вперед, не давать врагу опомниться, бить его непрерывно. Быстро наращивая силы из глубины боевого порядка дивизии, мы могли стремительно развивать успех полков первого эшелона и решительно двигаться на Харьков.