Мохандас Ганди - Моя жизнь
Основные положения книги Раскина сводятся, как я понял, к следующему:
1. Благо отдельного человека содержится в благе всех.
2. Работа юриста имеет одинаковую ценность с работой парикмахера, поскольку у всех одинаковое право зарабатывать трудом себе на пропитание.
3. Жить стоит только трудовой жизнью, т. е. жизнью земледельца или ремесленника.
Первый из этих принципов я знал. Второй я сознавал смутно. До третьего сам не додумался. Книга Раскина сделала для меня ясным, как день, что второй и третий принципы заключены в первом. Я поднялся на рассвете, готовый приступить к осуществлению этих принципов.
XIX
Колония в Фениксе
Обо всем этом я поговорил с м-ром Уэстом, рассказав ему о впечатлении, которое произвела на меня книга «Последнему, что и первому», и предложил перевести издательство «Индиан опиньон» в сельскую местность, где все трудились бы, получая одинаковое содержание, а в свободное время посвящали себя издательской работе. М-р Уэст согласился со мной. Мы установили, что каждый сотрудник, независимо от расовой или национальной принадлежности будет, получать три фунта стерлингов ежемесячно.
Теперь вопрос был в том, согласятся ли человек десять или больше работников типографии поселиться на уединенной ферме и удовлетворятся ли они столь скудным содержанием. Поэтому мы решили, что те, кто не сможет принять этот план, будут получать прежние ставки, пока постепенно не возвысятся до нашего идеала и не пожелают стать членами колонии.
Я побеседовал об этом с сотрудниками. Мои план пришелся не по вкусу адвокату Маданджиту, считавшему его неразумным и губительным для дела, которому он посвятил все свои силы: он полагал, что работники разбегутся, что «Индиан опиньон» перестанет выходить и типографию придется закрыть.
Среди людей, работавших в типографии, был мой двоюродный брат Чхаганлал Ганди. Я изложил ему свою идею тогда же, когда рассказал о ней Уэсту. У него были жена и дети, но он с детства привык жить и работать под моим руководством и всецело мне доверял. Без всяких разговоров он принял мое предложение и с тех пор никогда меня не покидал. Механик Говиндасвами также решил присоединиться к нам. Остальные не приняли плана в целом, но согласились ехать в любое место, в какое я переведу типографию.
Не думаю, чтобы на все эти переговоры ушло более двух дней. Затем я дал объявление о желании приобрести земельный участок поблизости от железнодорожной станции в окрестностях Дурбана. Вскоре поступило предложение из Феникса. М-р Уэст и я отправились посмотреть участок. Мы приобрели 20 акров земли. Там был прелестный ручеек и несколько апельсиновых и манговых деревьев. К этому участку примыкал другой в 80 акров со множеством фруктовых деревьев и развалившимся коттеджем. Мы купили и его. Все вместе обошлось нам в 1000 фунтов стерлингов. Покойный ныне м-р Рустомджи всегда поддерживал меня в подобных начинаниях. Ему понравился и этот проект. Он передал в мое распоряжение старые листы рифленого железа от большого складского помещения и другие строительные материалы, и мы приступили к работе. Несколько индийских плотников и каменщиков, работавших у меня во время бурской войны, помогли соорудить помещение для типографии. Это строение длиной в 75 футов и шириной в 50 было готово меньше чем через месяц. М-р Уэст и другие часто с риском для жизни работали вместе с плотниками и каменщиками. Необитаемое и заросшее густой травой место кишело змеями, и жить там было опасно. Первое время все жили в палатках. Большинство вещей мы перевезли в Феникс в течение недели. Наше владение находилось в четырнадцати милях от Дурбана и в двух с половиной милях от железнодорожной станции Феникс.
Только один номер «Индиан опиньон» пришлось печатать на стороне, в типографии «Меркурий».
Я старался заманить в Феникс своих родных и друзей, которые приехали со мной из Индии попытать счастья в Южной Африке и занимались теперь различного рода деятельностью. Они приехали, желая разбогатеть, и поэтому уговорить их было трудно, но все же некоторые согласились. Упомяну здесь только Маганлала Ганди. Остальные затем вернулись к прежним занятиям. Он же оставил все и соединил свою судьбу с моею. Его способности, самопожертвование и преданность делу поставили его в первые ряды участников моих нравственных исканий. Как ремесленник самоучка он занимал среди моих товарищей исключительное положение.
Так в 1904 году была основана колония в Фениксе, и, несмотря на часто возникавшие трения, «Индиан опиньон» продолжает издаваться.
Однако рассказу о первоначальных трудностях, о происшедших переменах, о надеждах и разочарованиях следует посвятить отдельную главу.
XX
Первая ночь
Нелегко было выпустить первый номер «Индиан опиньон» в Фениксе. Не прими я мер предосторожности, первый выпуск газеты пришлось бы задержать или не печатать вовсе. Мысль об установке двигателя для приведения в действие печатной машины не привлекала меня. Мне казалось, что там, где сельскохозяйственные работы выполняются вручную, более уместно использовать физический труд работников. Но поскольку эта идея оказалась невыполнимой, мы приобрели двигатель внутреннего сгорания. Все же я предложил Уэсту иметь под рукой какое-нибудь приспособление, чтобы воспользоваться им в случае неисправности двигателя. Он достал маховик, который приводился в движение вручную. Мы сочли, что обычный размер ежедневных номеров газеты не пригоден для столь отдаленного места, как Феникс. Формат нашей газеты был уменьшен с тем, чтобы в случае крайней необходимости экземпляры газеты можно было отпечатать при помощи ножного привода.
На первых порах накануне выпуска очередного номера газеты всем нам приходилось работать допоздна. Стар и млад должны были помогать фальцевать листы. Обычно мы заканчивали работу между десятью и двенадцатью часами ночи. Первую ночь забыть невозможно. Листы были набраны, но двигатель вдруг отказался работать. Мы вызвали инженера из Дурбана, чтобы наладить двигатель. И он и Уэст старались изо всех сил, но все было напрасно. Все мы были обеспокоены. Наконец, Уэст в отчаянии подошел ко мне и сказал со слезами на глазах:
— Двигатель работать не будет. Боюсь, что мы не сможем выпустить газету в срок.
— Что ж, ничего не поделаешь. Бесполезно лить слезы. Давайте предпримем что-нибудь другое, что в наших человеческих силах. Как обстоит дело с маховиком? — сказал я, успокаивая его.
— Но где найти людей? — возразил он. — Ведь одни мы не справимся. Нужно несколько смен рабочих, по четыре человека в каждой, а наши люди очень устали.
