Валентина Мирошникова - 50 знаменитых чудаков

Павел Воинович происходил из дворянского рода. Его отец, Воин Васильевич Нащокин, был одной из заметных фигур Екатерининской эпохи, был принят при дворе, но после прихода к власти Павла I вышел в отставку. По семейному преданию, когда Павел спросил Воина Васильевича о причине отставки, тот, ничуть не смутившись, заявил: «Вы горячи, я горяч, – нам вместе не ужиться». Государь подарил Нащокину деревню в Воронежской губернии, и он зажил там барином. По воспоминаниям Павла Нащокина, в их доме царили весьма своеобразные порядки. Скажем, когда отцу приходилось куда-либо выезжать, это превращалось в настоящую экспедицию. Впереди на рослой лошади ехал поляк Куликовский с валторной, с помощью которой он подавал сигналы привала и похода. Следом ехала одноколка Воина Васильевича, за которой (на случай дождя) шла двухместная карета. Под козлами кареты ехал любимый шут Нащокина – Иван Степанович. Дальше выстраивался целый обоз: кареты с прислугой, фуры с борзыми собаками, буфет на 16 лошадях и даже повозки с различной мебелью – барин любил путешествовать с комфортом и останавливаться предпочитал прямо в поле.

Мать Нащокина была из рода Нелидовых. История ее знакомства с будущим мужем, ставшая одним из семейных преданий, может вызвать удивление и у сегодняшних читателей. Воин Васильевич, заблудившись на охоте, приехал в дом Нелидовых. Ситуация, в общем-то, совершенно обычная – в те времена люди редко отказывали в гостеприимстве даже случайным путникам – разумеется, своего круга. Удивительно другое: Воин Нащокин до такой степени влюбился в дочь Нелидова, что не захотел ждать буквально ни дня. На то, чтобы добиться руки и сердца Нелидовой (а кроме того – благословения на брак ее родных, что намного труднее), Воину Васильевичу понадобились всего лишь сутки. Свадьба состоялась на следующий день, и с тех пор супруги были неразлучны. В записках Павла Нащокина есть упоминание о том, как складывалась семейная жизнь его родителей: «Отец мой ее любил, но содержал в строгости. Много вытерпела она от его причуд. Например: она боялась воды. Отец мой в волновую погоду сажал ее в рыбачью лодку и катал по Волге. Иногда, чтоб приучить ее к военной жизни, сажал ее на пушку и палил из-под нее». Неудивительно, что Павел, с детства привыкший к тому, что в доме всегда шумно, весело и необыкновенно, повзрослев почувствовал тягу к такому же положению вещей.

Разумеется, дети в семье Нащокиных, как и в других дворянских семьях, не только развлекались. Отец не жалел средств на учителей, которые занимались с самим Павлом и его братом. Сестра в то время жила в Москве. Однако домашнее воспитание могло лишь заложить основы образования, поэтому в 1814 году Павел Нащокин поступил в Благородный пансион при знаменитом Царскосельском лицее. Это, казалось бы, не слишком значительное событие оказало огромное влияние на всю последующую жизнь Павла Нащокина. Дело в том, что одновременно с ним в пансионе учился Лев Пушкин – брат Александра Сергеевича. Во время одного из визитов поэта к брату и состоялось знакомство Пушкина и Нащокина, которое позже переросло в тесную дружбу. Пушкин держал его в курсе своих литературных дел, делился житейскими неурядицами, следовал его советам, как человека опытного и доброжелательного.

Впрочем, об этом периоде жизни Нащокина историкам известно не слишком много. В обнаруженных ими документах упоминается лишь, что Павел Нащокин курса не завершил – не то разочаровавшись в науках, не то под влиянием каких-то жизненных обстоятельств. Вместо того чтобы корпеть над переводами с латыни и греческого, Нащокин отправляется в армию. Есть сведения, что в 1819–1823 годах он служил вначале в Измайловском, а затем в Кавалергардском полку. В 1823 году Павел Воинович вышел в отставку «по домашним обстоятельствам» в чине поручика и более не служил.

Недостатка в средствах Павел Воинович мог не опасаться, поэтому довольно скоро стал вести тот образ жизни, который вызывал у современников удивление и зависть. Нащокина охотно принимали в лучших домах Петербурга, он был настоящей находкой для общества. К деньгам он относился легко, охотно покровительствовал художникам и артистам. Но что вызывало наибольшее изумление общества – это страсть Нащокина к покупке на первый взгляд абсолютно бесполезных вещей: китайских безделушек, бронзы, мраморных ваз. Если какая-то из выставленных вещей ему нравилась, он, не торгуясь, платил за нее любые деньги. Если бы Нащокиным двигало стремление создать собственный домашний музей, это было бы более-менее понятно – коллекционированием увлекались многие. Но дело в том, что Павел Воинович раздаривал свои приобретения не менее охотно, чем их покупал. Достаточно привести лишь один пример: как-то раз Нащокин приобрел за баснословные деньги… маленький восковой огарок, перед которым знаменитая актриса Асенкова учила свою лучшую роль (в роли продавца выступила ее горничная). Покупкой огарка дело не ограничилось: Нащокин велел оправить его в серебро, а затем подарил футляр с огарком кому-то из знакомых.

Но самым известным его «экспонатом» был знаменитый на всю Россию кукольный домик. Это был двухэтажный макет дворянского дома, который представлял собой прямоугольный футляр с раздвижными стеклами. Нащокин стал первым в России, кто воспроизвел в миниатюре всю свою тогдашнюю обстановку: мебель фирмы Гамбса, скатерти, салфетки, фарфоровую и хрустальную посуду (столовые приборы, разложенные на столе, были едва различимы простым глазом). Если судить по сохранившимся миниатюрным предметам, то можно сказать, что в «Домике» были гостиная, столовая, буфетная, кабинет, бильярдная, спальня, будуар, детская. Вероятно, в этот перечень входила и «пушкинская комната». Всего в нащокинском домике насчитывалось более 600 предметов настолько тонкой работы, что даже современные специалисты восхищаются искусством мастеров, сумевших в то время достичь такой тонкости и точности в работе.

Пушкин искренне восхищался «Домиком». Он писал жене: «Дом его отделывается: что за подсвечники, что за сервиз! Он заказал фортепьяно, на котором играть можно будет пауку…» Кстати говоря, жена Нащокина Вера Александровна при помощи тоненьких прутиков действительно играла на игрушечном инструменте. В «Домике» были игрушечные часы, которые показывали время с такой же точностью, что и настоящие, самоварчик, который можно было вскипятить… Все вещи были выполнены по заказу Нащокина русскими искусниками, мастерами по фарфору и бронзе, ювелирами из Германии и Италии. На изготовление миниатюрного шедевра ушло много лет и еще больше денег. «Домик» обошелся Нащокину в 40 тысяч рублей – почти фантастическая по тем временам сумма! За эти деньги можно было купить настоящий особняк. Первоначально Нащокин собирался завещать свой домик Наталье Николаевне Пушкиной. Однако этого обещания выполнить не сумел: игрушечный особняк был заложен и не выкуплен…