Федор Раззаков - Богини советского кино

Чтобы читателю стало понятно, о чем этот фильм, приведу отрывок из рецензии на него, принадлежащей К. Ерофееву («Советская Россия», номер от 27 мая 2010 года):

«…Юноша (и, разумеется, уже гений) в перерывах между гулянками и бражничаньем ведет недвусмысленные разговоры типа: „Если генсек человек, то я — нет“. Под стать ему и собутыльники — молодые негодяи, насмехающиеся над „Страной Советов“. Эта антисоветская тема, педалируемая чуть ли не полфильма, не была столь имманентна Бродскому, как хотят это представить. Все его творчество не столь антисоветское, сколь несоветское, нероссийское. Первичны эгоизм, снисходительно-жестокое отношение к окружающим, безразличие к стране. Это нежелание жить „как все“, как все эти „совки“ и „быдло“, привело к мысли об эмиграции. Не останавливала и любовь к родному Ленинграду, она ограничивалась любовью к его архитектуре. Была сродни любви к Нью-Йорку, Риму и Венеции, любви к красоте альбомных фотографий и путеводителей, любви к форме, а не содержанию.

Да и как можно любить „эту страну“, ведь, по словам самого поэта, „ни одна страна не овладела искусством калечить души своих подданных с российской неотвратимостью, и никому с пером в руке их не вылечить“.

Не остановила и любовь к родителям. Они остались для поэта в прошлом, на грешной земле. Где-то среди очередей в булочные и ханыг у рюмочных, „человеческой лажи“, как говорит поэт…»

Названный фильм, как и полагается в наше либеральное-пролиберальное время, был отмечен рядом наград на кинофестивалях, хорошо пропиарен. Только рядовому зрителю такое кино, как теперь говорят, фиолетово — он его не смотрит. Ему «Аватары» подавай или, на худой конец, «Самый смешной фильм». Поэтому широкий зритель этой работы Фрейндлих не увидел (даже по ТВ фильм показали поздно ночью в передаче с характерным названием «Закрытый показ»).

В родном БДТ в эти же годы (2005–2010) она сыграла три новые роли: Джин Хортон в «Квартете», Москалеву в «Дядюшкином сне» и Этель Тэйер в «Лете одного года».

Но вернемся к юбилею Алисы Фрейндлих, который выпал на декабрь 2009 года. О нем много сообщалось в СМИ — практически все печатные издания в той или иной мере откликнулись на это событие. Приведу лишь небольшой отрывок из одного такого интервью актрисы, где она оценивает сегодняшнее время:

«Труд» (номер от 3 декабря, автор — Г. Ситковский): «Больше всего меня сегодня злит телевидение, хотя я понимаю, что я здесь не одинока. А если серьезно, то знаете, что меня больше всего раздражает? В абсолютно всех аспектах жизни, начиная с театра и заканчивая водопроводчиком, я наблюдаю катастрофическую потерю профессионального уровня. Я не берусь судить, почему так происходит. Может быть, дело в том, что раньше не жили так торопливо, как сейчас? Когда ты живешь в постоянной спешке и много суетишься, у тебя гораздо меньше возможностей что-то усвоить. Я вижу, что вокруг стали плохо учить и плохо учиться. У меня подрастают внуки, и я это вижу по ним. Кроме того, я имею возможность наблюдать молодежь из театральных вузов. Есть очень талантливые ребята, но они не владеют ремеслом в той мере, в какой владели мы. А ведь талант не всегда придет на помощь. Бывают ситуации, когда можно спастись лишь при помощи ремесла. Ремесло дает тебе такой уровень владения профессией, что ты можешь никогда не опускаться ниже какого-то пристойного уровня. А талант без ремесла, к сожалению, очень быстро улетучивается, как эфир…»

В 2011 году Фрейндлих подвело здоровье. Поскольку она уже давно (более сорока лет) является заядлой курильщицей, у нее возникли серьезные проблемы с работой кишечника. Ей пришлось лечь в больницу, где ей была сделана операция. После этого Фрейндлих нашла в себе силы вернуться на сцену, а также возобновила свои отношения и с кино: она снялась в сериале «Бульварное кольцо» (2013).

Звезда кино и мюзик-холла (Любовь Полищук)

Любовь Полищук родилась в Омске 21 мая 1949 года в рабочей семье. Ее отец был строителем, мать — швеей. С детства Люба страстно мечтала стать балериной. В то время как ее сверстники бредили кино, собирали открытки с портретами своих кумиров, она собирала точно такие же открытки, но — с балеринами. Когда родители уходили на работу, Люба раскладывала эти открытки, становилась перед зеркалом и принимала балетные позы. Но ее мечте так и не суждено было сбыться. Когда она подросла и собралась поступать в балетную школу, кто-то из преподавателей заметил: «Девочка, с твоими суставами ты будешь выше всех мужчин в балете. Тебе никогда не быть балериной». И Люба смирилась с этим приговором. Но творческая энергия била в ней ключом, и в 4-м классе она увлеклась пением: стала солисткой школьного хора. Причем путь на сцену для нее был не самым легким. По ее словам: «В детстве я была жутко уродливой девочкой: косоглазая, с кривыми ногами, худющая, вроде тех синих цыплят, которых у нас продают. И поэтому все мои надежды рушились. Спасибо родителям, которые, видя мою закомплексованность и необщительность, постоянно внушали мне, что я самая милая и необыкновенная…»

На одном из городских конкурсов Люба спела «Песню про арифметику» и заняла первое место (после этого к ней надолго прилипло прозвище — Арифметика).

К семнадцати годам Полищук превратилась в одну из самых красивых девочек в школе, и многочисленные поклонники не давали ей покоя. Но она влюбилась в парня, который был на несколько лет старше ее. Актриса вспоминала:

«Леша уже заканчивал институт, а я еще училась в одиннадцатом классе. Он пришел на выпускной вечер, и там мы впервые поцеловались. И длился наш поцелуй — ни много ни мало — пять часов. Происходило это все в сарае рядом с бараком, где я жила. И на стене сарая было написано: „ПИДАРАСЫ“. Я и тогда не понимала, и до сих пор не понимаю, кто это такие. Я знаю, есть педерасты, то есть гомосексуалисты. Но пидарасы? В общем, на следующее утро получила я от матери хороший нагоняй — мне-то радость, а она всю ночь глаз не сомкнула. Но наша с Лешей любовь стала куда-то исчезать, появилась какая-то натянутость, неловкость. И больше уже мы никогда не целовались, хотя я его всегда очень-очень любила. И даже своего первого сына назвала Алексеем — может, в честь той самой первой любви и того, самого первого и самого долгого, поцелуя».

После окончания школы Полищук отправилась в Москву с твердым намерением стать артисткой. Однако ни родственников, ни знакомых у нее в столице не было, поэтому пока она искала, куда бы приткнуться, время ушло, и на экзамены она опоздала. Обошла все творческие вузы, но везде ей говорили одно и то же: «Поезд ушел, приходите через год». И уехала бы Полищук из Москвы ни с чем, если бы не счастливый случай. Во дворе Щукинского училища к ней подошел незнакомый мужчина и восхищенно произнес: «С такими глазами, как ваши, девушка, вас примут куда угодно». «А вот и не угадали — не приняли», — разочарованно произнесла Полищук. Незнакомец удивился и вызвался помочь девушке. Узнав, что она приехала из Омска, он радостно сообщил, что во Всероссийской творческой мастерской эстрадного искусства на ВДНХ идет набор в эстрадную программу. «И вы не поверите — именно для Омской филармонии!» — радостно закончил он свою речь.