Станислав Ростоцкий. Счастье – это когда тебя понимают - Марианна Альбертовна Ростоцкая
Ничто не проходит бесследно на тысячелетних путях цивилизации. Для меня несомненно – современный норвежский народ заимствовал от своих далеких предков – норманнов – лучшие духовные качества: жизненную стойкость, спокойствие в невзгодах, умение преодолевать трудности, силу характера и беспредельную любовь к своей стране. Современные норвежцы – почти все хорошо развиты физически. Они спокойны, доброжелательны, верны в дружбе, умеют добросовестно работать и талантливо отдыхать. В процессе работы над фильмом – а я был в Норвегии около 8 месяцев – близко узнал норвежцев и полюбил их. Я до сих пор храню связанные женой фермера, на земле которого мы снимали, варежки с типичным норвежским орнаментом. В этих варежках тепло не только рукам, но и душе.
Письмо норвежским друзьям
14 июля 1986 года.
Дорогие Бьерн и Марни!
Не сердитесь, что я так долго не отвечал на ваше чудесное письмо. Спасибо за него и за фотографии. И то и другое принесло нам много радостей и замечательных воспоминаний. Наша поездка и наша жизнь в Алесунде надолго останутся в нашей памяти как одно из самых замечательных и прекрасных воспоминаний нашей жизни.
Мы испытываем к вам чувство величайшей благодарности за ту заботу, которую вы и ваши друзья проявили по отношению к нам.
Именно эта забота и внимание помогли мне пережить все то, что произошло с нашим фильмом в Норвегии, о чем мы много говорили и у вас в доме, и в нашем доме в Москве, когда Марни навестила нас вместе со своими коллегами. Это был прекрасный вечер, и те чувства, которые мы взаимно испытывали тогда, навсегда останутся в душе.
За это время произошло много разных событий. Картину «И на камнях растут деревья» в СССР посмотрело уже около 20 млн зрителей. Она продана во многие страны. В ежегодном опросе нашего популярного киножурнала «Советский экран» из 150 советских фильмов года фильм по голосам читателей вошел в первую десятку как один из лучших, то же самое и в анкете нашей молодежной газеты. Так что только в Норвегии отнеслись к фильму не самым лучшим образом[146]. Это обидно. Потому что мы делали фильм с огромной любовью к вашей истории, вашей прекрасной природе и к вашим людям.
Мне и сейчас кажется, что это жестоко и несправедливо.
Поэтому именно вам мне снова хочется сказать слова благодарности за понимание, за добро и ласку, которую вы так щедро подарили нам.
Все те, кто работал со мной, до сих пор с большой радостью вспоминают о нашей жизни в Норвегии и обо всех тех норвежцах, которые работали с нами. Наша дружба, которая зародилась во время работы, одна из главных радостей для всех, и ее ничто не может поколебать.
Андрей снимается в новой роли, Нина тоже снимается и играет в театре, Марьяна работает на студии. Мы затеяли ремонт в квартире, так что Марни не узнает ее, когда вы уже вместе навестите нас снова.
Мы очень бы хотели, чтобы вы приехали на Рождество Христово в Москву, к нам в гости.
Напишите мне о ваших планах. И если этот визит возможен, то я немедленно вышлю приглашение.
Я пишу вам из маленького домика на берегу залива Балтийского моря, рядом с Выборгом, где мы снимали фильм. Здесь все напоминает нам и о нашей картине, и о Норвегии, и о норвежских друзьях.
Через несколько дней я полечу на остров Кипр, а в конце августа мы с Ниной полетим в Венецию, на фестиваль, куда я приглашен членом жюри.
Передайте привет всем друзьям в Алесунде и на острове Харейд.
Станислав.
«Из жизни Федора Кузькина»
В детстве я долго жил в деревне. Отсюда пришла ко мне любовь и величайшее уважение к ее людям, к их труду, к окружающей нас природе. Вот почему я ставил такие картины, как «Земля и люди» и «Дело было в Пенькове».
Судьба у этого фильма… очень «смешная». Повесть «Живой» была написана Борисом Можаевым давно, еще в эпоху, когда «Новым миром» руководил Твардовский. И тогда эта книга произвела сенсацию, потому что… в общей такой юмористическо-трагической форме Борис Можаев описал судьбу русского крестьянина, описал по правде, и только тогда можно было опубликовать эту вещь… Я ее узнал еще в рукописи и сразу же схватился за нее, чтобы делать картину. Мне разрешили поначалу делать эту картину, не без борьбы, но разрешили. Потом уже эта повесть была опубликована, получила различные отзывы. Это было в эпоху так называемой «оттепели». А так как я до этого ставил картины на сельскохозяйственные темы, то это было мне близко. Я дошел до режиссерского сценария, ну тут меня и закрыли. И картину делать не разрешили…
Она лежала… вот сколько лет! – не картина, а замысел и режиссерский сценарий. Когда началась перестройка, кто-то мне сказал: «Почему бы тебе не сделать “Из жизни Федора Кузькина”?», даже не «кто-то», а писатель Хмелик. Он был главным редактором студии в то время. Я подумал: а почему, действительно, почему бы не сделать? Я перечитал повесть и выяснил, что НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ. Что все, абсолютно все осталось ТАКИМ ЖЕ! Все современно, и для меня это была очень важная работа. Очень важная – я в ней хотел отдать долг и чувство благодарности к людям, которые всю жизнь нас кормят. И до сих пор кормят, невзирая ни на какие изменения в обществе, невзирая ни на какие цены и на все это… они все равно трудятся, они все равно работают, если бы они не работали, так ничего и не было бы вообще… Просто бы все умерли с голоду. Это вообще-то такой ПАМЯТНИК русскому крестьянину, его судьбе – естественной при советской власти… Потому что в фильме ВСЕ есть. Там есть «сталинские годы», есть война, современная – нет, не современная, а немного отодвинутая жизнь. Картина начинается с этого: «А нужно ли, – говорит Кузькин, – про это рассказывать?» А потом сам же отвечает: «Нужно! Пускай дети посмотрят, как кусок хлеба нам доставался!..»
Я
