В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов
Переговоры закончились следующим соглашением: «Войска ландесвера, включая и русский отряд князя Ливена должны были к 12 часам дня 3-го июля очистить город Ригу, военная власть в городе переходила к латышским частям Баллода и латышам, бывшим в рядах эстонских войск под командой капитана Земитана; эстонские войска оставались на занимаемых позициях и в город не вступали; дальнейшая судьба ландесвера решалась позднее самим “генерал-диктатором” Гофом».
Злая воля снова оказалась победительницей, и все геройские усилия балтийцев были напрасными. Они натолкнулись на холодный расчет английского генерала, приехавшего якобы помогать русскому делу, а в действительности лишь грубо погубившего его. Прибалтийский край не забудет этого незваного «вице-короля», писавшего глупые «приказы» и одновременно соблюдавшего свои личные материальные интересы, переплетая их с интересами своей страны….
Ранним утром в июле обманутый ландесвер отряд за отрядом начал выходить из города. Опять те же улицы, дороги, дома, среди которых еще недавно проливалась их жертвенная кровь в порыве смелого наступательного движения вперед, когда они гнали большевистские толпы, спасая край. Тогда их лица горели решимостью, неиссякаемой бодростью и напряжением – теперь в них ощущались обреченность и уныние. Возникал в душах вопрос, зачем и кому принесены жертвы, для чего так обильно пролита кровь в здешних равнинах и болотах?
У ворот города Риги уже стояли эстонские и латышские полчища, пожавшие плоды кровавых забот и трудов. О настоящих героях там не помнили, не хотели помнить.
Единственной радостью этих героев было видеть мелькающие в окнах грустные лица, в которых светилось последнее приветствие и напутственные молитвы. Слышал ландесвер и крики: «Приходите, приходите опять!»
Так провожала Рига своих избавителей….
Вскоре после отхода ландесвера из Риги отряды его, согласно распоряжению генерала Гофа, подверглись реорганизации. Все германские офицеры и солдаты должны были покинуть его ряды, а потому численность и боеспособность его сильно уменьшились. В целях совершенного уничтожения германофильских влияний командиром ландесвера был назначен молодой английский полковник Александер. Последний, кроме английского языка, не владел никакими другими и потому фактически командовать войсками не мог. Ввиду этого ему была предоставлена роль руководителя и наблюдателя, боевым же командиром был назначен капитан 1-го ранга барон Таубе.
Подчинившись временно распоряжениям английского генерала, ландесвер, однако, не терял надежды на лучшее будущее. Обстановка к тому времени складывалась так, что эти надежды начали приобретать снова реальную форму. Все это было как раз в то время, когда я, прибыв со своим отрядом в Митаву, принялся за дальнейшее развертывание его в корпус и затем в армию. Уже тогда носились в воздухе планы широких военных действий против большевиков, которые совместно с Северo-Западной армией генерала Юденича предполагалось открыть по всему фронту.
Ландесвер, конечно, также готовился принять горячее участие в общем деле, но до наступления благоприятного момента держался в стороне и, чтобы отвлечь внимание, выступил на большевистский фронт, где занял в конце августа (1919 г.) район Ливенгоф – станция Борх.
Командир его барон Таубе энергично взялся за организационную работу, и в короткое время ландесвер снова сделался вполне боеспособной и отлично снабженной воинской частью. Операции его против большевиков всегда были так искусно рассчитаны, что, заканчиваясь успешно, они в то же время проводились почти без всяких потерь. Ни в какие рискованные предприятия ландесвер не впутывался и ограничивался обороной своего участка, готовясь в боевой обстановке к будущим совместным действиям со мной.
Я был хорошо осведомлен о намерениях ландесвера и ждал в свою очередь лишь удобного момента для нашего соединения. Такой момент мог наступить лишь после окончательного выяснения политической обстановки в Курляндии вообще и моих отношений к англичанам и латышам, в частности. Пока же я, не желая ставить командование ландесвера в затруднительное положение, ограничивался поддержанием секретной связи с его командиром бароном Таубе.
В период борьбы с латышами, начавшейся рядом наглых нападений последних на мою армию, ландесвер, оставаясь на прежних позициях большевистского фронта, вынужденно сохранял нейтралитет. После отхода моей армии на территорию Германии он остался окруженным врагами, которые не замедлили обратить свою неостывшую злобу и против него. Не имея, однако, никаких данных, чтобы выступить непосредственно против войск ландесвера, латыши обрушились главным образом на командира его барона Таубе, которому едва удалось спастись бегством от их гнусной мести.
Вскоре после этого ландесвер, собственно, кончил свое существование: латыши переименовали его в 13-й Туккумский полк, назначили на командные должности латышских офицеров и переменили даже его форму…
Глава XV. Пути и действия
В кратком историческом обзоре русско-германских отношений я указал как на естественное соприкосновение наших границ, неизбежно порождающих массу взаимных интересов, так и на тесное экономическое общение, необходимое для внутреннего благополучия обоих народов.
Что же касается союзников, то связь с ними могла быть полезной для нас в экономическом и особенно дипломатическом отношении; с помощью этой связи, вылившейся в дружественные формы, мы могли оказывать то или иное давление на нашу соседку Германию с целью ограждения наших интересов от возможного посягательства с ее стороны.
Таким образом, для России, как сильного государства, предстояло еще тогда решить многотрудную задачу – с кем же идти.
Политика не знает ни друзей, ни врагов; это все верно до той минуты, пока переплетение общих интересов не становится чрезвычайно запутанным и не требует определенного решения. Нельзя забывать, что если политика отрицает друзей и врагов, значит она избирает среди международных отношений свой особый путь, но тогда, чтобы обеспечить себе успех, она должна вести тайную, замаскированную игру, учитывая каждое слово, каждый шаг для будущего. Я уже отмечал то обстоятельство, что европейская атмосфера последних лет (перед войной) намеренно сгущалась, нити дипломатические плелись искусно, зарождая у одних вражду, у других дружеское расположение – по группировкам. К середине 1914 г. такое положение стало слишком очевидным, группировки столкнулись и произошла вспышка войны. Говорят, чем ближе мы к событиям, тем труднее их разглядеть и распознать их подлинные двигательные силы. С 1905 г., т. е. с Русско-японской войны и первого революционного восстания в Pocсии, до нашего времени прошло двадцать лет – срок вполне достаточный, чтобы разобраться в бывших тогда дипломатических отношениях европейских государств. Станут ясными в дальнейшем и те политические пути, которые привели Европу к 1914 г. Теперь для нас, русских, существует два лагеря: Германия и союзники. Вырастает сам собой вопрос: с кем же из них?
Еще в 1900 г., делая обширный доклад государю, военный министр генерал-адъютант Куропаткин подробно излагал свою точку зрения на возможность русско-германской войны. Он докладывал государю, что этнографическое положение обеих империй таково, что отторжение с целью установления естественных границ от Германии той или
