Роберт Брамбо - Философы Древней Греции

26 Уайтхед в SMW открывает свою главу о Боге с обсуждения взглядов Аристотеля и приходит к выводу, что Бог Аристотеля «не очень пригоден для религиозных целей». См. также: R o s s. Aristotle.

27 О том, что Бог нематериален, см. аргумент в «Метафизике», лямбда, 1072b ff; о том, что Бог – «чистая мысль», см. «Метафизику», лямбда, 1075, a 15 ff. Интересный вопрос: в какой степени Аристотель, отрицая полное всеведение Бога, порывал с более ранней традицией. Платон в книге X «Законов» придерживается тех представлений, которые были у греческих поэтов и трагиков (хотя в его «Тимее» предполагается другая точка зрения). Христианские богословы вернулись к полному всеведению.

28 «Напряженность» конечной «причины» во всей природе ниже уровня человека четко и недвусмысленно утверждается в тех толкованиях, которые Аристотель дает силе и возможности, когда подробно анализирует их в части тета «Метафизики».

29 То, что человек имеет власть выработать у себя один из двух противоположных друг другу наборов привычек, является одним из важных вводных допущений в практических науках Аристотеля; кроме того, это обосновано в наиболее обобщенном виде в той же части тета «Метафизики». Близкая к этому мысль высказана в том месте «Никомаховой этики», I, где Аристотель напоминает своим слушателям, что они должны ожидать «точности» только в той степени, в какой это допускает предмет изучения: «в одинаковой степени глупо требовать необходимых доказательств от ритора и принимать лишь вероятные утверждения от математика». В «Политике», II, 1304a ff Аристотель говорит, что «чертеж» Платона четок, но слишком схематичен и априорен, чтобы соответствовать наблюдаемым историческим фактам.

30 О понятности принципов см. «Вторую аналитику», I, 71b 19–23.

31 Сравните C h e r n i s s H. F. Aristotle's Criticism of Plato and the Academy (Х. Уонис).

32 Politics, II, 1288b 22—1289a 25.

33 Сравните результаты симпозиума ЮНЕСКО по демократии, Democracy in a World of Tensions, ed. R.P. McKeon.

34 См. рассказ о «мелосском деле», а также главу XII этой книги о софистах.

Доктрина классиков, что «власть» сама по себе не плоха и не хороша и по сути дела она – ничто, – разумная точка зрения. Сравните с этим то, что говорит Платон о неопределенности свойств чистой, без примеси других чувств, тяги к тому, чтобы «иметь больше» (ее название у Платона «плеонексия») в своих «Горгии» и «Государстве» I, а также платоновский литературный портрет тирана из «Государства» IX, где неограниченная тяга тирана к власти рассматривается как «безумие», которое само себя обрекает на поражение. Некоторые современные теоретики не согласились бы с этим, но мне кажется верной точка зрения Аристотеля, что «власть» всегда следует определять как «власть сделать что-то».

35 R. M c K e o n. Democracy in a World of Tensions.

36 Я не обнаружил ни одного системного исследования того, как сам Аристотель применял свои «причины» в своих работах по политической истории. Одна из причин этого, возможно, в том, что способ, которым Аристотель их использует, вовсе не из тех, что понятны с первого взгляда. В разных случаях решающими для объяснения становятся разные «причины»: оскорбленная гордость, денежная реформа, несоответствие законов требованиям жизни и военная сила по очереди становятся ключами к истории в различных конкретных ситуациях. Аристотель, несомненно, посчитал бы, что такие историки, как Шпенглер или Гегель, частично правы, но слишком сильно привязали себя к какому-то одному измерению причинно-следственных связей.

37 См. в особенности анализ стабильности общества, революции и инерции в книге V «Политики».

38 Как указывает Маккейн в своем введении к книге Basic Works of Aristotle, мысль, что государство не является природным, если «быть природным» понимать как «быть организмом», является центральной темой критики Платона в книге II «Политики»; то, что государство является природным в ином значении этого слова, в том смысле, что оно необходимо человеку, чтобы он достиг самореализации – своей природной конечной «причины», является таким же центральным тезисом книги I «Политики».

39 M c K e o n R. Philosophic Bases of Art and Criticism. Modern Philology: гораздо более простую формулировку и применение см. в книге B r u m b a u g h R.S. Broad and Narrow-Context Techniques of Literary Criticism.

40 По моему мнению (и так же думает большинство людей искусства, с которыми я это обсуждал), разбросанные по всей «Поэтике» советы драматургам при внимательном рассмотрении доказывают, что

Аристотель не имел почти никакого понятия ни о чем из того, что входит в процесс художественного творчества. К несчастью, его критические суждения часто предлагают как образец писателям-художникам.

41 «Метафизика», тета, 1046b 5 ff.

42 Несколько подробнее это рассматривается в книге B r u m b a u g h a n d L a w r e n c e. Philosophers on Education, гл. III.

43 Сравните в «Никомаховой этике» описательный анализ в книге I того, какие поступки мы называем достойными похвалы или заслуживающими осуждения, и фразу «Будем же тогда богами!» в начале книги X.

44 Ключом к связи между первой и последней книгами может быть книга III «Этики», где становится ясно, что «мы хвалим то, что благородно».

45 Самое систематическое применение «четырех причин» в наше время, которое мне известно, я обнаружил в работах Маккейна. В дополнение к уже процитированным сочинениям см. его Freedom and History.

46 См., например, цитированное ранее «Введение» O. Вуйя к его исследованию досократовской философии, а также критические замечания А.Н. Уайтхеда, сведенные воедино в моем Preface to Cosmography.

47 Я не стал бы причислять Уайтхеда к поклонникам или последователям Аристотеля. Но я думаю, что он изменил бы свое мнение, если бы был убежден, что основное условие для возникновения современной науки – «вера в существование порядка в природе», причем порядка, действие которого распространяется вплоть до мельчайших деталей – видимо, имеет своим родоначальником непосредственно Аристотеля. Платон, которым Уайтхед восхищался за убежденность в том, что существуют общие для всей природы законы, был вовсе не уверен, что такие универсальные законы найдут для себя точную пространственно-временную реализацию или что каждое единичное событие, происходящее в пространстве и времени, может быть «понято», если проанализировать его как пересечение отдельных проявлений многих общих законов.

Заключение

1 Обзор эллинистической философии см. выше примечание 5.

2 Чтобы увидеть это в более крупном масштабе, сравните книги Z e l l e r E. Stoics, Epicureans and Skeptics и A History of Eclecticism с тем, что мы узнали о более раннем «эллинском» периоде. В меньшем масштабе эта разница становится видна, если мы сопоставим биографии и краткие изложения основ учения Платона, написанные в первые века н. э., с тем, как сам Платон истолковывал жизнь и идеи Сократа.