Федор Раззаков - Ефремовы. Без ретуши
Тогдашняя либеральная критика встретила этот фильм в штыки. Почему? Либералы тогда крушили СССР, и любое кино, где сквозила ностальгия по уходящему советскому времени, по его чистоте и наивности, воспринималось ими как святотатство. А «Неприкаянный» именно таким фильмом и являлся — это был прощальный аккорд величественного, но недолгого реквиема по великой эпохе великой страны. Вот почему кинокритик Алла Гербер (та самая, что сегодня возглавляет фонд «Холокост») в журнале «Советский экран» (1989. № 15) написала следующее: «Картине «Неприкаянный» (сценарий Владимира Арро) — о несостоявшемся музыканте, несчастном конформисте, у которого не хватило воли на борьбу, чтобы играть свою музыку, — а у многих ли ее хватало? В результате — несостоявшаяся жизнь, одиночество, тоска. Смерть. Но скудость режиссерской мысли (Самсон Самсонов) и пошленькое ее воплощение привели к тому, что если в этой картине кому и сострадаешь, так это не герою Олега Ефремова, а самому Ефремову. В фильме, похожем на комиссионный магазин из подержанных ситуаций, слов, приемов, он, наш любимый актер, кажется навсегда продрогшим…»
Все правильно: Самсонов и Ефремов, глядя на то, куда движется перестройка, испытывали определенную скорбь по поводу разрушения недавних идеалов. Такие люди, как Гербер, никакой особенной скорби не испытывали и даже, более того, радовались исчезновению СССР. Они, кстати, и сегодня радуются и одновременно… ужасаются тому, что число ностальгирующих по СССР людей стремительно растет. Получается, что либералы оказались никчемными политтехнологами: столько лет поливали Советский Союз грязью, а эффект получился обратный — грязь налипла на либералов, а не на СССР.
Но вернемся к Олегу Ефремову.
В октябре 1990 года (за год до крушения СССР) на экраны страны вышла комедия Константина Воинова с «Мосфильма» под названием «Шапка» — экранизация прозы В. Войновича. В ней Ефремов исполнил небольшую роль Петра Николаевича Лукина — оргсекретаря Московского отделения Союза писателей, бывшего генерала КГБ. У этого персонажа был реальный прототип — секретарь Союза писателей СССР Виктор Николаевич Ильин. До 1956 года он служил в КГБ (причем на ниве работы с творческой интеллигенцией), поэтому знал всю подноготную многих советских интеллигентов, в том числе и тех, кто сотрудничал с Лубянкой. Ильин активно боролся с диссидентами от литературы в лице Синявского, Солженицына, Галича, Войновича и т. д. Но в 1977 году его отправили на пенсию. Умер Ильин в 1990 году, чуть-чуть не дожив до премьеры фильма «Шапка» (но успев прочитать о себе в «Иванькиаде» Войновича).
Ефремов играл своего героя в форме гротеска — это была одна из немногих отрицательных ролей в его богатой филь-мографии. По сути, именно его персонаж доводит главного героя фильма — писателя Рахлина (по иронии судьбы, эту роль исполнял однофамилец писателя-чекиста — Владимир Ильин) — до трагического финала — смерти от сердечного приступа. Как написал критик А. Федоров: «Хорош О. Ефремов, герой которого — писательский чиновник, чувствует себя в этой самой системе как рыба и воде, скрывая под показным демократизмом и добродушием «аппаратную» жесткость и бесчеловечность…»
Наконец мы дошли до последнего фильма с участием Олега Ефремова, который снимался за несколько месяцев до развала СССР — летом 1991 года. Это совместная постановка (Фонд развития кинематографии СССР, «Зодиак», Кинострудия имени Горького, «Беняев констракшн компани» (США), режиссером которой был Михаил Калик (в 1971 году он уехал в Израиль) — «И возвращается ветер…». Это была автобиографическая драма о жизни… самого Михаила Калика. Хроникально-документальные кадры в фильме переплетаются с отрывками из прежних картин режиссера, а также дополнены вновь снятыми игровыми сценами. Олегу Ефремову в этой ленте досталась небольшая роль — знаменитого кинорежиссера Сергея Иосифовича Юткевича, у которого в конце 50-х учился Калик.
Данный фильм — типичное кино перестроечных лет. В те годы вместо прежних советских героев стали популяризировать героев антисоветских — репатриантов, невозвращенцев, отщепенцев и даже откровенных предателей. И все для того, чтобы доказать одураченному и сбитому с толку населению, что страна, которая называется СССР, не имеет права существовать, поскольку изгнала тысячи талантливых людей. Что развал этой страны не стоит оплакивать, а надо, наоборот, радоваться и верить в то, что вместо этой никчемной страны народится новая, которая будет жить в ладу со всем миром (особенно с западным) и уже поэтому достойна, чтобы ей заранее рукоплескали. Но бурных аплодисментов не получилось. В июне 1992 года, когда в постсоветской России состоялась премьера фильма «И возвращается ветер…», страна погрузилась в такой шок от гайдаровских реформ (в январе были отпущены цены и все сбережения советских людей были аннулированы, то есть миллионы людей попросту ограбили), что гражданам было не до рукоплесканий. Начались те самые «лихие 90-е», которые большинство людей вспоминают не с ностальгией, а с ужасом.
Олег
Жизнь после СССР, или кому до ордена, а кому до «вышки»
Итак, с января 1992 года начался новый отсчет в истории нашей страны — постсоветский. Олег Ефремов воспринял развал СССР без особой трагедии, уверенный в том, что новая власть лично его и его детище, МХАТ, в беде не оставит. А что миллионы его соотечественников разом свалились в нищету, а то и вовсе ушли в мир иной, — это Ефремова, судя по всему, волновало мало, впрочем, как и большинство его коллег-либералов. Хотя были и исключения: например, актер Таганки Леонид Филатов опубликовал в «Правде» интервью под кричащим заголовком «Как мерзко быть интеллигентом». Но таких совестливых людей среди либеральной публики можно было пересчитать по пальцам одной руки. Как говорится, себя бы обустроить…
Вот говорят, что развал СССР был предопределен — дескать, система себя изжила как в идеологическом плане, так и в экономическом. Но это от лукавого. Да, в коммунистической идеологии к тому времени многие разочаровались (как верха, так и низы), но ведь можно было попытаться ее обновить. А ее начали целенаправленно рушить, сменив ориентиры с плюса на минус. Перестроечная гласность — это вовсе не обновление идеологии, а целенаправленная ее дискредитация, проделанная руками либеральной интеллигенции. Именно для этого ей и выдали карт-бланш и допустили до власти — львиная доля перестроечных СМИ была отдана именно в руки либералов: коротичей, яковлевых, беляевых, баклановых, рыбаковых, никольских и далее по списку. Туда же были отданы кинематограф, телевидение, театр. Даже музыка (как легкая, так и в стиле рок) работала не на созидание, а на разрушение коммунистической идеологии. И это называется обновление? Скорее это было преднамеренное умерщвление больного, который болен, но не смертельно, а его залечили так, что он быстренько дал дуба. После чего врачи-убийцы объявили, что безнадежен был пациент, а они делали все возможное, чтобы его спасти. Причем наш главный «врач-костолом» в 1989 году поехал передавать свой опыт китайским коллегам, но те его вежливо «послали» и воспользовались хирургическим методом — лекарством под названием «танки на площади Тяньаньмэнь». В итоге наш больной скончался, а китайский не только до сих пор живет, но и процветает.
