Рут Вернер - Соня рапортует

Контактам с Центром был положен конец. Я не получала никаких вестей из Советского Союза, да и не ждала их. Считала, что с прошлым покончено, и занималась работой, порученной мне в ГДР. Только Вилли Клинг знал кое-что из моей жизни. Он считал, что я должна получить мою награду — друзья в СССР упомянули о ней, — и, к моему великому изумлению, она действительно была мне вручена. Но об этом я уже писала.

В 1953 году у нашего ведомства сменились название, функции и руководство. С новым начальством я ладила хуже, чем с прежним. Когда я однажды забыла запереть сейф (в нем, кстати сказать, не было никаких секретных материалов), на меня наложили партийное взыскание за «недостаток бдительности» и даже намекнули на увольнение. Мне дали плохую характеристику, в частности упрекнув меня в «мелкобуржуазных тенденциях». Отмахнуться от всего этого, как от «иронии судьбы», я не смогла, это было не в моем характере. Я начала работать во Внешнеторговой палате.

Еще в ведомстве информации я пользовалась каждым случаем заняться журналистикой или литературой. После моих первых публикаций в печати Герхарт Эйслер и Копии Норден поощряли меня на этом пути. Во Внешнеторговой палате, где я начинала с помощью Вилли Клинга, я наряду с выполнением своих прямых служебных обязанностей как заведующей отделом печати писала рекламные брошюры для наших предприятий, работающих на экспорт. Отклики читателей и позитивная критика со стороны Ф. Вайскопфа упрочили мою уверенность в себе. А это мне было ох как нужно, чтобы решиться в почти пятидесятилетнем возрасте вновь сменить профессию во имя давнишней мечты.

В 1956 году я оставила постоянную работу, чтобы заняться работой над своей первой книгой. С тех пор я была занята непрерывной литературной деятельностью, если не считать времени работы над этими воспоминаниями, которую я не считаю работой чисто литературной.

Просто замечательно и в старости иметь профессию, требующую столь многого. Возможно, испытываемая при мысли об этом радость способствует тому, что я не живу прошлым, а вовсю занята сегодняшним днем. Однако совсем уйти от этого прошлого невозможно.

Если меня ночью мучает кошмар, то это всегда сон, в котором враг гонится за мною по пятам, и у меня не остается времени уничтожить донесение.

Если я оказываюсь в новой местности, то инстинктивно приглядываю местечко для тайника.

А прощания детей с родителями на вокзалах я просто не в состоянии видеть.

Прошлое! Семь лет назад, во время поездки ветеранов на один из приемов в Москву, я встретила старую советскую приятельницу. Обменявшись несколькими словами, мы, счастливые, бросились друг другу в объятия. Наташа, коллега по тому времени, когда моим начальником был Андрей!

Быть может, только старики в состоянии понять, как взволновала нас эта встреча. Я пригласила Наташу к нам, в Берлин. Между прочим, она поинтересовалась, не знаю ли я случайно в ГДР автора книги «Ольга Бенарио», ей во время визита туда очень хотелось бы встретиться с ним. Когда я сказала, что автор стоит перед нею, Наташа снова обняла меня. Сейчас Наташе семьдесят шесть лет. Она воевала — и теперь полковник в отставке. Мы часто видимся. Иногда мы смотрим друг на друга, и нам кажется чудом, что мы обе живы.

Прошлое воскресло, когда меня попросили описать эти двадцать лет моей жизни. Хотя было нелегко преодолевать давно сложившийся у меня «комплекс молчания», я сочла правильным, что партия обратилась к старым товарищам — я была не единственной — с просьбой написать свои воспоминания.

В 1969 году на дом неожиданно прислали приглашение. Как и тридцать два года назад, оно означало, что я должна приодеться. На этот раз на мне был не серый костюм, а черный.

Меня наградили вторым орденом Красного Знамени.

Безмолвно стояла я перед товарищами и думала о Михаиле Ивановиче Калинине, о грузовике, полном молодых красноармейцев, и о том, сколько из них приняли участие в уничтожении фашистской армии. Я думала о других товарищах, которые заслуживали бы трех таких орденов, но которых уже не было в живых.

И вот мне дано задание подготовить мои воспоминания для печати.

Посвящаю их всем тем, кто отдал свою жизнь борьбе, приносил жертвы и делал это с радостью во имя нашего сегодня, основы для лучшего, социалистического мира!

Примечания

1

Перу Рут Вернер принадлежат художественные произведения «Ольга Бенарио (история одной мужественной жизни)», «Необычная девушка», «Через сотни гор» (роман), «В клинике» (рассказы), «Летний день», «Рыбки и рыбины», «Гонг торговца фарфором» (рассказы), а также ряд очерков и репортажей.

2

Один доллар стоил тогда 3 миллиона марок.

3

Мой брат писал в то время свою первую книгу — «Назад к Марксу».

4

Тетя Алиса, сестра отца, была убита вместе со своим мужем в концлагере Терезиенштадт незадолго до окончания второй мировой воины.

5

«Локаль-анцейгер» — реакционная газета, издававшаяся концерном Гугенберга.

6

Буржуазная газета, издававшаяся концерном Ульштейна.

7

Рени, которой в то время было 3 года, родилась, когда мне было 16 лет. Я ее очень любила.

8

Георг Теодор Ледебур (1850—1947) — один из основателен Независимой социал-демократической партии. С 1924 года занимал руководящие посты в Международном союзе рабочей взаимопомощи.

9

Друг из банка — Герхард Дегенхардт, был подлинным коммунистом. В годы нацизма он был арестован. После освобождения был на нелегальной работе. Погиб в войну в штрафном батальоне № 999.

10

Рольф, мой друг, старше меня на четыре года, выходец из буржуазно-либеральной семьи, изучал архитектуру в Берлине.

11

Бригитте было тогда 16 лет.

12

Речь идет о фильме «Броненосец „Потемкин“», который имел огромный успех в Германии. — Прим. ред.

13

«Арбейтер иллюстрирте цейтунг» — популярная рабочая газета.

14

Леворадикальный писатель. Друг Советского Союза. Посещал отца в доме на Шлахтензее. Умер в 1941 году.

15

Фамилия Зеебом известна в Западной Германии. Ее члены и сегодня связаны с «ИГ Фарбен».