Полярные дневники участника секретных полярных экспедиций 1949-1955 гг. - Виталий Георгиевич Волович
…Сегодня около часу ночи с борта самолёта Шатрова поступила радиограмма: «Срочно требуется врач. На борту больные». Пока я торопливо собираю медикаменты, механики запускают вертолёт, и через несколько минут мы уже на подскоке. Вскоре садится и шатровский «Ил». Вглядываюсь в стёкла пилотской кабины – что там произошло, кто пострадал? Шатров и его второй пилот Михайленко подозрительно ухмыляются… Ах, понятно! Это подвох. Я уже не спрашиваю, что случилось, а жду объяснений. И узнаю: несколько партий грузов, завезённых Шатровым на подскок, до сих пор не оформлены, и лётчики решили, что надо одним махом покончить с этим проявлением «полярной беспечности». Но как вызвать меня, кроме роли врача, выполняющего роль суперкарго[20], на подскок точно к моменту своего прилёта? Они нашли для этого единственный способ, не дающий осечки: призыв о помощи…
Вот что значит быть опытными полярниками!
5 мая
Высокоширотная экспедиция подходит к концу. Уже сделаны сотни посадок на лёд, исследованы новые районы Центрального полярного бассейна, а на 75˚48' северной широты и 175˚25' восточной долготы одновременно с нами начала дрейф станция «Северный полюс – 4».
В последний раз перед отлётом в Москву нас посетил Бурханов. В палатке аэрологов все разместились на высоких нарах, как на сцене. Руководству экспедиции предложены стулья. По этому поводу острят, что это единственный случай, когда слушающие сидят в президиуме, а начальство – в зале. Когда совещание окончилось, гости, тепло попрощавшись, садятся в вертолёт. Сквозь снежные вихри, поднятые винтом, видно, как кинооператор Марк Трояновский из открытой дверцы машины наводит глазок киноаппарата. Мы машем им вслед, пока вертолёт не скрывается за торосами.
Поздно вечером Курко занялся радиофикацией палаток. Подтянул провода, подключил репродуктор, и сразу же наше маленькое жилище заполнили чудесные звуки вальса из «Лебединого озера». На секунду забываешь, где ты, но резкий порыв ветра, сотрясающий палатку, возвращает к действительности. Как бы не начало торосить! Так ведь обычно бывало во время прошлого дрейфа: кончится сильный ветер, и тут же лёд начинает ломать.
6 мая
Солнце так весело льёт свой яркий свет с поголубевшего небосвода, что никто не хочет задерживаться в палатках. Из радиорубки выглянул Разбаш, прищурился на солнце, блаженно потянулся и сел на порожек палатки, совсем как на даче. Грузноватой походкой проследовал в конец лагеря Попков, навьюченный свежевыструганными кольями и рейками; в ожидании потепления он уже занялся подготовкой запасных площадок для приборов – просверливает ручным буром лёд, а затем в отверстия вколачивает заготовленные брусья. Яцун, вызвавшийся помогать ему, тоже на целый день исчез из дому. Возле жёлтых фанерных ящиков, сложенных грудой у эллинга, хлопочут аэрологи.
Посылка с Большой земли
Снегомерные съёмки
Начальник станции Алексей Трёшников
Виталий Волович
Командир вертолёта Алексей Бабенко
Шариков в белом фартуке, который так не вяжется с толстыми меховыми штанами и разлохмоченными унтами, что-то выговаривает Мамаю. Видно, пёс покусился на какой-нибудь соус, выставленный на мороз для охлаждения.
Так как завтрак уже кончился, а до обеда остаётся несколько часов, Иван Максимович покидает свой пост и, напоследок пригрозив ещё раз Мамаю, идёт вместе со мной на склад продовольствия, довольно живописно раскинувшийся прямо за камбузом. Находятся ещё помощники. Краснощёкий, уже успевший загореть на майском солнце Анатолий Данилович Малков в лихо заломленном набок чёрном берете присоединяется к нам. Пришёл Лёня Разбаш, передавший на землю очередную сводку погоды.
Все продукты раскладываем «по полочкам»: мясо – к мясу, крупы – к крупам, овощи – к овощам. Правда, Малков время от времени ворчит, что селёдку положили слишком близко от конфет. Но эти «шероховатости» нисколько не мешают работе.
7 мая
На льдину приходят последние самолёты, с которыми нам доставили части разборных домиков. Тепло прощается с нами экипаж Шатрова. Мы с Бабенко долго сидим у них в кабине, пьём кофейный ликёр, приготовленный штурманом Фёдором Бурлуцким на прощание. Закуриваем по последней папиросе и крепко жмём руки улетающим товарищам. «Ил» поднимается в воздух, ложится курсом на юг и пропадает в тумане. Они летят на Диксон, где собираются все самолёты экспедиции, чтобы идти в Москву.
После обеда в палатке устанавливаю термограф – прибор для непрерывной записи температуры воздуха с суточным заводом. Такие записи помогут выяснить, как изменяются температуры в жилом брезентовом домике в зависимости от различных условий погоды и режима газового отопления. Медленно ползёт стрелка по ленте барабана, и синяя полоса температурной кривой то взмывает кверху, то быстро опускается вниз, к нулю, стоит только ненадолго выключить газ. Измерения показали, что через пять минут после включения горелки температура у потолка подскакивает с +1 до +22, но на уровне кровати не поднимается выше +3 градусов. Однако, по сравнению со всеми другими средствами обогрева, газовая установка имеет много преимуществ. Она очень проста в обращении, а одного баллона, содержащего 23,3 килограмма жидкой смеси пропана с бутаном, нам вполне хватит на 12–15 дней. Ведь каждый килограмм её при сгорании выделит 11 000 килокалорий тепла (теплотворная же способность самых лучших каменных углей не превышает 8800 килограмм-калорий).
8 мая
Сборка специальных домиков для станции идёт полным ходом. На широкие полозья, обитые арктилитом – пластмассой с впрессованной стальной сеткой, – укладывают семь продолговатых, окрашенных малиновой краской плит из пенопласта. Это тоже особого рода пластмасса, очень лёгкая, обладающая низкой теплопроводимостью. Толщина плит всего 50–60 миллиметров, а между тем они защищают от холода и сберегают тепло, как шестнадцатисантиметровые сосновые брёвна. Из этого же материала сделаны не только плиты пола, но и стены, и крыша, и переборки внутри дома.
Вот уже поднялись стены, наброшена двускатная крыша, а в пустых глазницах окон блеснул плексиглас. Вдруг Канаки, укреплявший дверные петли, объявил, что в голову ему пришла гениальная мысль. Все на минуту оторвались от работы.
– Если в одном домике всем не разместиться, – излагает свою инженерную идею наш аэролог, – то можно составить два, бок о бок, сняв торцовые стены, и тогда образуется просторное помещение для кают-компании.
Сказано – сделано. У двух уже собранных домов снимаем боковые торцы, а перед тем, как соединить их вместе, втаскиваем в один из них пианино: в двери оно
