Наталья Громова - Скатерть Лидии Либединской

Одна ее знаменитая фраза — «лучше несколько раз услышать слово „жопа“, чем один раз „духовность“» — должна оставить Либединскую в истории русской культуры. Пошлость казенного духоприкладства она прибила к сортирной двери большими гвоздями, закрыв тему.

Мне досталось однажды несколько мягче, но с той же неподражаемой афористичностью. Лидии Борисовне было тогда уже, наверное, за восемьдесят. Заезжий зять-гастролер гостевал у нее в Лаврушинском переулке, и я радостно «упал» им на голову после губермановского концерта.

И вот, ближе к ночи, сидим, соображаем на троих. И в разговоре выясняется, что я забыл подарить Игорю Мироновичу свою книжку, причем уже не одну.

— Старик, — говорит Губерман, — у меня вообще нет ни одной твоей книжки!

— И у меня нет, — сообщает Либединская.

— Как же вы живете? — в притворном ужасе воскликнул я.

Я думал: я пошутил. Но я только положил подкидную доску для настоящей репризы.

— Перебиваемся Пушкиным… — ответила мне Лидия Борисовна без паузы, с кротким вздохом.

Точная система координат — основа юмора; но разве только юмора? Без этого не живет человек, а если живет, то — инвалидом… Сколько «подающих надежд» превратились в убожества, сколько биографий сползло набок из-за отсутствия того самого кантовского «нравственного закона» внутри!

Либединская производила впечатление человека, родившегося с этим чувством нравственной гармонии. Такого, конечно, не бывает. Как строила и утверждала свою систему координат Лидия Борисовна — наверное, могли бы рассказать те, кто знал ее в первой половине ее жизни; я уже застал блестящий результат…

Впрочем, кое-что она успела рассказать мне сама — в эфире «Радио Свобода»:

— У нас в доме, когда я росла, каждый исповедовал свое: бабушка верила в Николая Угодника, мама поклонялась футуристам, а папа интересовался йогами — и все мне все рассказывали. Мне папа, например, рассказал теорию переселения душ и совершенно излечил меня от страха смерти. Я понимала: главное — себя вести прилично, чтобы тебя не вернули обратно в корову или в собаку…

Ее нет с нами уже несколько лет.

Принято говорить об ушедших, что нам их не хватает. Часто это фигура речи, но — не в случае с Лидией Борисовной. Говоря словами Бродского, «дыра в пейзаже» от ее отсутствия ощущается очень сильно.

Очень не хватает, правда.

Екатерина Старикова

Лидия Борисовна

Отнести ли Лидию Борисовну Либединскую к друзьям-женщинам Соломона Константиновича Апта или к приятельницам его жены? Трудно сказать. За сорок три года их знакомства отношения менялись, а клубочек этих отношений был непростой. И поскольку он не был распутан при жизни всех его участников, то и не будем пытаться его распутать без них. И слишком обширны были связи Лиды с различными людьми, чтобы предавать особое значение ее дружбе с Аптами. Эта дружба вряд ли выделялась из вереницы других ее дружб, но, во всяком случае, длилась слишком долго и на разных географических пространствах, чтобы о ней умолчать. Всего не упомнишь и не расскажешь. И потому — только главные факты и наиболее врезавшиеся в память впечатления.

Познакомился С.К. с Л. Б. в 1963 году во время поездки, организованной Союзом писателей по пушкинским местам. Лида к этому времени уже овдовела, а жена С.К. осталась с сыном на снятой даче из-за срочной работы. Во время очень удачной поездки — и погода была хороша, и общество приятное, как рассказывали оба путешественника, Л. Б. первая проявила инициативу сближения с С.К., которое скрепилось любовью обоих к стихам и обыкновением вставлять стихотворные цитаты разного свойства и качества в разговор. Надо думать, что в Михайловском они чаще других вспоминали стихи Пушкина. А к тому же катание вдвоем на лодке по Сороти способствовало укреплению дружбы. Да что там разбирать, что чему способствовало? Были они относительно молоды, все было или весело, или интересно — и поездка в Тригорское, и посещение Пскова, и проезд сквозь разрушенный войной Витебск.

Во всяком случае, через день после возвращения Л. Б. уже приехала на снимаемую Аптом дачу в Турист и познакомилась с женой переводчика. А в день его рождения 9 сентября стала его гостьей, 24-го последовал день рождения самой Л. Б. [64], и Апты в первый раз были гостями на Лаврушинском. Как и всегда в этот день, сборище было обширным. Еще жива была мать Л.Б., воспитавшая всех ее пятерых детей. И, видимо, некоторые пожилые гости были сначала друзьями матери, а потом перешли в многочисленные ряды гостей дочери. Появился там, например, поэт Крученых, и большинству присутствующих показался призраком из ушедшей эпохи. А. М. Файко, известный в 1920–1930-е годы драматург, пленил С.К. своим казавшимся уже несколько старомодным, но всегда изящным остроумием. А когда раздался голос Л. Н. Давидович с ее явным одесским акцентом, новоприбывшим в этот дом было странно, что ей принадлежат слова многих звучащих по радио сентиментальных песенок. Людмила Наумовна так забавно рассказывала, как она, семнадцатилетняя девушка, вынуждена была провести в Зимнем дворце у своей тетки, придворной портнихи, ночь на 25 октября 1917 года. А утром дома получила выговор от матери: «Милочка, чтобы это больше никогда не повторялось». Нравоучение за тем столом звучало двусмысленно и всех развеселило.

Старики постепенно уходили, их сменяли за тем же пышным столом иные гости. Вдруг началось увлечение Л. Б. актерами-чтецами. Первым был Д. Журавлев, чья дочь-актриса вышла замуж за единственного сына Л.Б., Сашу. Частым спутником на прогулках по Москве и сотрапезником за все тем же столом стал Я. Смоленский.

В то же, кажется, время посетителями торжеств Л. Б. оказались А. Я. Кутепов и его очаровательная, несмотря на возраст и седину, жена Т. П. Алексеева, оба актеры Театра Советской Армии. Апты и с ними познакомились, бывали у них дома и на даче.

Но даже только перечислить гостей и спутников Л. Б. совершенно невозможно. Они наплывали широким валом, как волны океана, и незаметно и тихо куда-то уходили. Запомнился почему-то один из первомайских праздников 1960-х на даче Либединских в Переделкине. Тепло, но сумеречно, еле капает тихий дождичек, но капает целый день, и на глазах распускаются листья деревьев и кустарников. Целый день через эту дачу проходит толпа писателей, соседей и живущих в Доме творчества. Из всех многочисленных лиц в памяти осталось лишь иронически печальное лицо вечного спутника хозяйки дома М. Светлова. Да еще почему-то А. Яшин. И кто же еще?