Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов
Из отпусков в полк вернулись не все. Не вернувшиеся принадлежали главным образом к 5-й роте Офицерского полка – молодые офицеры, произведенные в Ольгинской и Егорлыцкой станицах. Оказалось, что штабс-капитан Парфенов, их бывший командир по Юнкерскому батальону до начала Кубанского похода, офицер открытых монархических убеждений, сыграл на монархических чувствах этой молодежи и убедил ее перейти с ним в Астраханскую армию, формирующуюся в Ростове и подчиненную Донскому командованию. Для большей убедительности он говорил молодежи, что Добровольческая армия стоит за Учредительное собрание, а, следовательно, идет за социалистами и республиканцами, не будет иметь не только успеха в борьбе, но и быстро снизойдет на нет, т. к. никто не пойдет в ее ряды, а те, кто войдет, скоро оставят ее. Ему поверили.
Штабс-капитан Парфенов оказался «голым» монархистом: в Ольгинской он отказался служить в одном батальоне с «социалистами», как он называл Студенческий батальон; теперь он рьяно стал на службу за немецкие деньги, отдавшись немцам для выполнения их тайных желаний. Помимо этого, методы его действий оказались далеко не честными в отношении Национальной армии, каковой была Добровольческая армия. Всем этим он очернил себя и как монархиста, и как русского добровольца.
Штабс-капитану Парфенову удалось сформировать роту в 40 человек. Месяца полтора спустя его рота была послана в бой к северу от станицы Великокняжеской и была сметена контратакой красных. Вышло из боя 7 человек со своим командиром.
Добровольческая армия окрепла духом. Она усиливалась и своей численностью. Беседы и смотры, связанные одной идеей, взаимно дополняя друг друга, сыграли положительную роль. Дисциплина в ее глубоком смысле и подлинном ее понимании была восстановлена и утверждена.
10 мая вечером, как-то неожиданно, передано приказание, вызвавшее бодрое оживление. Офицерскому полку, 1-й батарее, дивизиону Черкесского полка и конной сотне Егорлыцкого ополчения – приготовиться к выступлению утром 11 мая. Оказалось, сильный отряд красных перешел в наступление со стороны станицы Великокняжеской и стал теснить Донской отряд к западу. Создавалась угроза тылу армии и перерыву сообщений с Новочеркасском.
11 мая, утром, отряд под командой генерала Маркова выступил в северо-восточном направлении. Пехота на подводах. Проделав до 40 верст, остановился на ночлег в зимовнике Королькова.
12 мая отряд выступил дальше, взяв направление на казенный мост через р. Маныч.
Расчет генерала Маркова был такой: когда главные силы красных перейдут пост и увлекутся преследованием Донского отряда, внезапным ударом им в тыл захватить мост, разрушить его и затем, совместно с донцами, уничтожить красных. Этот расчет всецело зависел от точных данных разведки. Но данные оказались неправильными, и удар отряда генерала Маркова пришелся не в тыл противнику, а по главным его силам, готовым к бою. Бой был жестокий и упорный. Красных разбить не удалось: они отстояли мост и смогли отойти за реку. Донской отряд захватил два орудия. Офицерский полк потерял несколько десятков человек.
13 мая отряд вернулся в Егорлыцкую. В Офицерском полку сочли эту операцию удачной, но иначе оценили ее в штабе армии: там ожидали полный разгром красных. Не оправдавшаяся надежда штаба стала реальным упреком генералу Маркову и задела его весьма глубоко. Генерал Марков сам сознавал и переживал неудачу операции. Произошел серьезный конфликт между ним и штабом, устраненный принесенным генералом Романовским ему официальным извинением. Обо всем этом в частях не знали.
Реформирование Добровольческой армии
Генерал Марков, казалось, совершенно не отдыхал. С утра до вечера его можно было видеть в станице или скачущим куда-то верхом, или идущим куда-то быстрым шагом. Не было частей в его бригаде, которых он не навестил бы, не поговорил.
Особенное внимание он стал уделять Кубанскому стрелковому полку, который ежедневно увеличивался в составе, пополняясь приходящими с Кубани казаками. Вот он входит в один дом и застает казаков игравшими в карты, а рядом других, занимающихся уничтожением насекомых на своем белье. Казаки вскочили с растерянным видом. Генерал бодро и весело поздоровался с ними и сейчас же заговорил:
– А играть в карты не солдатское дело, а вот это солдатское, – указав на ловцов зверей.
Начав с этой полушутки-полувыговора, генерал Марков продолжал шутить и незаметно перешел на серьезный тон и указание – быть готовыми к бою. Казаки отвечали ему дружным: «Так точно! Слушаюсь!»
– Ну, продолжайте свои дела! – сказал он в заключение и ушел. Его проводили толпой.
– Ну, и генерал! Орел! Вот бы нам его атаманом! – говорили все в один голос, занявшись «своим делом», но не карточной игрой.
«Налетал» генерал Марков и к черкесам, служившим в его конвое и в Черкесском конном полку – все так же весело, с шутками. Эти простодушные люди любили его за беззаветную храбрость, за сердечный, без высокомерия, к ним подход, за заботу о них, за веселый нрав и справедливость. Поэтому черкесы всегда высоко ценили его похвалы, благодарности и по достоинству оценивали его взыскания, наказания и даже гнев. Случай, когда в походе генерал Марков плеткой выгнал в степь за грабеж одного черкеса, с предупреждением: вернется – расстреляет, вызвал в них восхищение. Черкесы, как и все добровольцы, не только любили своего генерала, не только боялись, но и буквально обожествляли его и были самозабвенно преданы ему.
* * *
В то время как Кубанский стрелковый полк быстро рос, в Офицерский полк пополнений не поступало. Очевидно, начальство надеется на прибытие офицерского пополнения – так предполагали в полку, хотя были бы рады и кубанцам, т. к., судя по тем, которые пришли к ним из Кубанского похода, кубанцы показали себя великолепным, исполнительным и дисциплинированным элементом. Помимо этого, они показали, что питают большое уважение к офицерам, как к начальникам, так и рядовым из них, стоящих с ними в общих рядах и выполнявших те же занятия, что и они. Казаки старались подражать офицерам и проявляли искреннюю готовность всячески услужить им. Казалось, возвращались старые, дореволюционные времена, когда у русских солдат не было революционного угара и разнузданности.
Предположения офицеров об офицерском пополнении в полк подтвердил и генерал Марков. И, действительно, пополнение стало прибывать ежедневно, хотя и малыми группами. Группы представлялись генералу Маркову, и каждому добровольцу он задавал 2–3 вопроса. Присутствующие на одном из таких представлений обратили внимание на довольно продолжительный разговор генерала с прибывшим поручиком.
– Как?! Вы решили идти по стопам дядюшки?
– Так точно! Посколько мне удастся, – был ответ поручика.
Попав в роту, этот поручик вызвал к себе большой интерес. Оказалось, он, поручик Незнамов, племянник профессора Академии Генерального штаба, генерала Незнамова, был знаком с генералом Марковым еще до войны.
