Леонид Токарский - Мой ледокол, или наука выживать

Подводя итог, могу сказать, что моя военная карьера проходила в двух враждебных друг другу и противоположных идеологически армиях и в двух крайних климатических зонах с колебанием температур от -45 градусов до +45 градусов.

Глава 34

Новый путь

Вскоре после распада Советского Союза, меня вызвали в отдел кадров и предложили пройти тест на должность, связанную с маркетингом в странах бывшего СССР. Я удивился, но принял предложение.

Пришлось решать всякие психологические задачки, делать упражнения в группе и отдельно, несколько раз беседовать с психологами.

Через две недели пригласил к себе директор завода «Шахам» (Самолётный завод) Шапиро. До этого я с ним общался, только по инженерным вопросам переоборудования самолётов «Боинг». Шапиро открыл какую-то папку на столе, странно посмотрел и сказал: «Леонид, у нас тут получается неувязка. По результатам теста получается, что ты прирождённый бизнесмен. У тебя результаты в полтора раза выше обычных. Сдавай свои обязанности заместителю и начинай делать бизнес в России». Я спросил: «А что делать?» Шапиро ответил: «Откуда я знаю, это же у тебя выявились способности, а не у меня. Вот ты и думай!» Так я вступил в новую жизненную фазу и стал государственным бизнесменом.

Прежде всего, стал расспрашивать опытных в бизнесе людей, что они знают и могут посоветовать: с чего начать. Никто ничего не знал. Все только скептически пожимали плечами. Тогда я пошёл в библиотеку, нашёл международный телефонный справочник и стал искать знакомые имена: Туполев, Ильюшин, Антонов, Яковлев. На каждое КБ было указано по одному телефону. Стал названивать по имевшимся там номерам и знакомиться с людьми по телефону. Меня воспринимали с осторожностью и с интересом. Стали налаживаться первые контакты.

Через несколько недель я сделал свои первые шаги в Киеве — у Антонова. И в Москве — у Ильюшина. Так начался мой путь назад, на свою бывшую родину.

То, что увидел, повергло в состояние шока. Страна растерзана. Граждане этой страны, мои бывшие соотечественники, брошены на произвол судьбы и медленно погибали. Моральные ценности, которые всегда были у этого народа, растаяли и исчезли. Больно всё это видеть. Они не были моими противниками, не отвечали за советскую власть. Максимум, в чём я мог их обвинить, это в безразличии или в инерции. Но ни то, ни другое не оправдывало их теперешнего унижения и уничтожения в них людей.

В одну из моих поездок, я взял с собой жену Рахель — посмотреть Ленинград. Мы зашли перекусить в кафе «Север». Рядом с нами стояла пожилая интеллигентная женщина, как выяснилось потом, учительница средней школы. Она внимательно наблюдала за тем, как мы едим, и чего-то ждала. Я сначала подумал, что она просто хочет пообщаться. Когда мы закончили трапезу, она спросила, закончили ли мы есть. Получив утвердительный ответ, потянула тарелку к себе, затем очень быстро, но интеллигентно, с ножом и вилкой, доела остатки в тарелке. Я растерялся и не успел её остановить. У меня кровь прилила к лицу от стыда. Мы разговорились, и я заказал ей еду. Оказалось, что пенсия учительницы исчезла в «дымке перемен». Её привычный мир рухнул. Она осталась без всего. Я ненавязчиво предложил ей немного денег. Сначала она не хотела брать, но потом быстро согласилась и взяла. У меня промелькнула мысль, что, может быть, та политическая система, с которой я когда-то боролся, была всё же лучше для народа

Я стал много ездить по странам бывшего СССР, чтобы понять, как и в каких направлениях можно работать в стране нашего исхода. В то время там крутилось много разного рода мошенников и авантюристов, слетевшихся туда, как мухи на мёд. Большинство — люди, когда-то жившие в СССР и говорящие по-русски. Они все обладали западной ментальностью в худшем смысле этого слова. Походили они на чёрных воронов, вьющихся над мертвечиной. Это был период разгара цинизма, безысходности и человеческого несчастья. Вчерашний день уже ушёл, а завтрашнего ещё не было видно на горизонте. То, что называли бизнесом; на самом деле больше напоминало грабёж. Поскольку Ельцин разогнал КГБ, появилась другая сила на улицах России.

У меня нет особых положительных эмоций к КГБ, но, как известно, у него, кроме политических репрессий и борьбы с инакомыслящими гражданами, была ещё одна функция — это борьба с организованной преступностью. В тот момент, когда в России прекратилась борьба с организованной преступностью, и уголовные тюрьмы и лагеря открылись, власть захватили две новые силы. Во главе встали уголовники «первого стола», то есть заключённые, которые сидели в лагерной столовой за первым столом. Это были преступники, сидевшие за экономические преступления, хорошо разбиравшиеся в валютных операциях и знавшие, что такое доллар. Поскольку им нужны были «солдаты», они объединились с уголовниками, которых хорошо знали по лагерям. Бандиты стали второй силой —исполнительной. Вся эта страшная и беспощадная братия выплеснулась на улицы России и начала грабить. Я видел всё это глазами бывшего россиянина, но с правами и возможностями государственного человека, иностранца.

Власти не было. Границ государства не было! На границах творилось что-то невероятное. Я как раз в это время переезжал на поезде границу Латвии. Была зима. Очень холодно. Поезд остановился на новой, только что объявленной границе. Это была снежная пустыня. Я ехал в одном купе с двумя девушками «мешочницами». Перед тем, как появилась пограничная проверка, мы разговорились. Девушки меня предупредили, что сейчас начнётся грабёж, и не следует ни в коем случае показывать, что я иностранец. Паспорта пограничники не проверяли, а вот чемодан мог меня выдать. Девушки обещали помочь. Они объяснили, в чём состояла настоящая опасность. Узнав, что я иностранный гражданин и еду один, солдаты могли вытащить меня из поезда и прикончить где-нибудь в ближайшем леске. Это решило бы их проблему. С их точки зрения существовала реальная опасность, что по приезде на первую же станцию, я пожалуюсь в посольство, и через него властям о пограничном грабеже. Мы положили мой чемодан под нижнюю полку, которая являлась нижней кроватью и сели на неё. В купе ворвались два солдата-латыша — красные с мороза и пьяные вдрызг. У девушек было много мешков с товаром, которые они везли на продажу.

Девушки начали торговаться с солдатами. Затем стороны договорились о компромиссе. Солдаты не трогают товар, но девушки отдают себя солдатам. Это было достигнуто к полному обоюдному согласию. Пограничники тут же «оприходовали» девушек на двух нижних полках. Я стоял у двери. Выходить из купе было запрещено. Потом солдаты встали и ушли.