Иван Кожедуб - Неизвестный Кожедуб

Приходят вести о старых однополчанах. Друзья пишут, что счет дважды Героя Советского Союза Кирилла Евстигнеева достиг пятидесяти двух самолетов.

Мухин, как он выражается, «рапортует» мне, что и у него, и у Амелина, и у Брызгалова ко дню взятия Берлина значительно вырос боевой счет, что Евстигнеев проявил за это время свои блестящие командирские способности, что он так же прост, как был всегда, такой же Кирюша, каким он, Мухин, помнит его в первые дни знакомства.

Я горд и рад за моих старых товарищей, с которыми начал крыло к крылу боевой путь.

…В полку идет учебно-боевая и политическая подготовка. Рано утром перед тренировочным полетом захожу на КП. Мне кажется, что летчики, собравшиеся там, сегодня молчаливее обычного и смотрят они на меня так, словно что-нибудь случилось. Когда мне подают телеграмму, я догадываюсь: случилось что-то с отцом — от него давно не было писем. Страшные слова не сразу доходят до сознания. Еще и еще раз читаю текст. 17 мая не стало моего отца. Не могу сдержать слез.

Позже из писем родственников я узнал, что отец долго болел, но строго-настрого наказал не сообщать мне, чтобы не беспокоить меня, не отрывать, как он говорил, от ратных дел. Он все надеялся встретиться со мною и был уверен, как писали мне родственники, что это исцелило бы его. Но и после окончания войны отец не позволял извещать меня о болезни, не хотел омрачить мне радость Победы.

Отец дожил до Дня Победы — эта мысль несколько утешала меня.

Проходит неделя, и я опять прощаюсь с друзьями. Меня вызывают в Москву на подготовку к параду Военно-воздушных сил в День сталинской авиации.

Мне давно хотелось познакомиться с конструкторами моего замечательного самолета и его испытанного вооружения — Семеном Алексеевичем Лавочкиным и Борисом Гавриловичем Шпиталь-ным.

Кажется, не было ни одного воздушного боя, чтобы я не вспоминал с благодарностью и уважением об этих ученых-патриотах. И вот мое давнишнее желание осуществляется. Я еду в гости к Семену Алексеевичу Лавочкину.

Семен Алексеевич встречает меня тепло и радостно.

Он высок, немного сутулится, у него спокойные движения, добрые, умные глаза.

— Очень рад вас видеть, — говорит он, улыбаясь, и, не выпуская моей руки, глядит на меня внимательно, чуть прищурившись, словно изучает. Он усаживает меня, сам садится напротив.

— Я все время следил за вами и вашими боевыми товарищами. Расскажите все по порядку о всех своих впечатлениях, о самолете.

— Знаете, Семен Алексеевич, я так полюбил ваш самолет, что, когда приходил на аэродром, даже приветствовал его. Чувство у меня было такое, словно передо мной друг. Вернее — не друг, а уважаемый, требовательный командир. Хотелось в совершенстве овладеть высокой техникой. Ведь недаром летчики считают, что машина, вооружение и техника пилотирования — одно целое…

Беседуем долго. Семен Алексеевич подробно расспрашивает о боевых качествах самолета, записывает что-то в блокнот.

Лавочкин делится своими творческими замыслами и интересуется моими планами.

Когда мы идем в цеха завода, Семен Алексеевич говорит:

— Мы от вас, летчиков, не отставали — конструкторы прислушивались к мнению фронтовиков, стремились усовершенствовать боевой самолет. Дни и ночи проводили в конструкторском бюро.

Лавочкин взволнованно заканчивает:

— Товарищ Сталин руководил нами. Своими указаниями Иосиф Виссарионович будил в нас творческую мысль, заставлял стремиться к новому, не удовлетворяться достигнутым…

Мы долго осматривали завод. Во время обеденного перерыва вокруг меня собрались рабочие и работницы. Они просили рассказать о том, как я воевал на истребителе, созданном их руками.

Свой рассказ я закончил словами благодарности строителям прекрасных боевых машин:

— Ни разу за все время моей боевой деятельности самолет конструкции Лавочкина не подвел меня в воздушных боях. Спасибо вам, товарищи!

4. Служу Советскому Союзу!

Наступил День авиации — 18 августа. Уже накануне было известно, что погода ожидается нелетная и воздушный парад не состоится. Решаю провести праздничный день со старыми друзьями. Полк, в котором начиналась моя боевая жизнь, стоял недалеко от Москвы.

Как всегда, встал рано утром. Включаю радио. Передают приказ товарища Сталина. В памяти оживают незабываемые дни на боевом аэродроме, когда, собравшись у командного пункта, мы слушали воодушевляющие нас слова вождя.

Диктор зачитывает Указы Президиума Верховного Совета: многие боевые летчики награждены орденами, многим присвоено звание Героя Советского Союза. Узнаю: я награжден третьей «Золотой Звездой».

В эти минуты я был один. Все мои мысли и чувства были устремлены к самому близкому, самому родному мне человеку, чье имя для меня дороже всего.

Перед моим взором встает образ великого Сталина, знакомые любимые черты того, кто всегда был со мной, кто вдохновлял меня в каждом бою, и я думаю о прожитом, о боевом пути, пройденном мною и моими товарищами.

Каждый из нас делал то, что мог и должен был делать. Поле нашей боевой деятельности было нешироко, но мы знали, что от наших действий в воздухе, от действий группы, в которой мы вели воздушный бой, зависели жизни многих советских солдат, офицеров, генералов, сражающихся за Родину. Это сознание воспитывало в нас чувство величайшей ответственности, воспитывало внутреннюю дисциплину, заставляло упорно работать над собой, постоянно толкало к поискам новых эффективных методов ведения воздушного боя.

На войне и мои боевые друзья, и я не только знали свой долг, мы им жили. Каждый из нас понимал, что своей боевой деятельностью, пусть в маленьких масштабах, на нашем участке фронта, мы вносим свою долю в великое дело победы над врагом, выполняем приказ нашей любимой Родины.

Без опыта, без знаний удачи не бывает. И я добивался ее неустанной работой над собой. Меня воспитали комсомол, большевистская партия. Они укрепили мой боевой дух, развили во мне стремление к знаниям, воспитали из меня человека смелого, настойчивого в достижении своей цели, воина, готового идти на смерть во имя победы дела Ленина — Сталина. Большевистская партия воспитала во мне драгоценное качество: никогда не успокаиваться на достигнутом. И я всегда старался не задерживаться на достигнутом уровне знаний, мастерстве, идти вперед и только вперед!

Мысленно даю клятву учиться, учиться без устали. Только этим могу я отблагодарить Родину за высокую награду.

Вечер — один из самых счастливых вечеров в моей жизни — провожу в боевой семье героев, испытанных друзей, с которыми начинал свою фронтовую жизнь.