Лев Лещенко - Апология памяти

Конечно, Иосиф, будучи студентом Гнесинки, вряд ли вдавался в подобные аналитические выкладки. Скорее всего, в то время он постигал тонкости вокального искусства больше интуитивным, подсознательным путем. Но как мне кажется, он решил для себя, что уж точно никогда не станет петь в манере громогласного «короля советского радиоэфира» Владимира Бунчикова и иже с ним. Иосиф знал, что ему нужно искать свою дорогу, исходя из собственных природных данных. Благо к этому располагала и тогдашняя эстрадно-музыкальная конъюнктура. В «нише», избранной для себя Кобзоном, конкуренцию ему могли составить лишь суперпопулярные в то время Марк Бернес и Владимир Трошин. Но они, как я уже сказал, были все-таки не певцами, а поющими драматическими актерами. Таким образом, вплоть до появления в 1962 году ярко вспыхнувшей звезды Муслима Магомаева у Кобзона ни на эстраде, ни в эфире серьезных соперников не было. И немудрено — его богатый, сильный, неповторимого тембра бархатный баритон, образно выражаясь, вошел в уши целого поколения.

А чуть позже, вслед за Магомаевым, на сцену хлынул просто-таки поток талантливых эстрадных исполнителей, таких, как Виктор Вуячич, Вадим Мулерман, Владимир Макаров, Валерий Ободзинский… Это очень наглядно показал конкурс эстрадной песни 1964 года, в котором, кстати, принимал уже участие и я, будучи студентом первого курса ГИТИСа. Словом, было ясно, что состоялось рождение совершенно новой певческой генерации, неоспоримое лидерство в которой принадлежало Иосифу Кобзону. (Несмотря даже на то, что на упомянутом конкурсе лауреатом первой премии стал Володя Макаров, а Кобзон и Вуячич поделили между собой вторую и третью. Так ведь какую песню пел тогда Володя, это ж тоже нужно понимать! А исполнял он не более не менее как «Смело, товарищи, в ногу», причем в эстрадном плане это выглядело достаточно оригинально.) Что касается моего участия в этом мероприятии, то я тоже постарался не ударить в грязь лицом. Отставив в сторону микрофон (вот, дескать, я каков), начал петь, что называется, вживую. Но сия дерзкая инициатива особого впечатления на жюри не произвела, и я «слетел» с первого же тура. Но в своем отчаянном поступке не раскаивался, отлично понимая, что главное сейчас для меня, студента, не победа, а участие… Кстати, когда за кулисами ко мне подошел фаворит конкурса Володя Макаров, дружески похлопал по плечу и участливо поинтересовался, кто я, что я да откуда, я воспринял это как должное — вот, дескать, такая звезда, а выделил меня из всех других участников! Значит, что-то во мне, видимо, есть…

Уже будучи артистом Театра оперетты, я довольно часто принимал участие в концертах оркестра Гостелерадио под управлением Юрия Силантьева, в которых участвовал и Иосиф. Мы с ним, естественно, видели и слышали друг друга, но до близкого знакомства дело пока не доходило. С другой стороны, психологически это было и понятно — кто был он и кто я. Кобзон был признанной звездой, с ним носились администраторы концертов, он никак не был обижен невниманием со стороны ведущих композиторов. Я же, как начинающий певец эстрады, в то время только лишь нащупывал свою собственную творческую «нишу», подыскивая нужный репертуар. Пока же приходилось довольствоваться песнями, уже исполненными кем-то до меня.

А на эстраде в это время был подлинный бум, связанный с появлением молодого Муслима Магомаева. Муслим пользовался таким оглушительным успехом, что, похоже, соперничать с ним было просто некому. На фоне этой бурной, яркой «магомаевской экспансии» фигура Иосифа Кобзона, казалось бы, несколько потускнела, ушла в тень. Но мне, несмотря на молодость, чутье все же подсказывало, что долго так продолжаться не может. И как оказалось в дальнейшем, я не ошибся. Иосиф — от природы стайер, бегун, так сказать, на длинную дистанцию, умеющий тщательно рассчитывать свои силы. А Муслим — великолепный спринтер, способный так «рвануть на стометровку», как дай Бог каждому, но зато и выплеснуть в этом рывке огромное количество заложенной в нем энергии. То есть Муслиму, человеку чрезвычайно эмоциональному, нужно было все сразу, немедленно. И он почти мгновенно добился всего, о чем может только мечтать артист, — популярности, славы, достатка, армии поклонников… Он настолько высоко поднял свою планку, что удержать ее на такой высоте было достаточно непросто. Тем не менее в течение лет десяти Магомаев был у нас на эстраде певцом номер один. Причем, что самое интересное, никто его с вполне заслуженного «трона» не свергал. Муслим уступил его сам, следуя свойствам своего же характера, — когда он понял, что всего в жизни добился, что стремиться ему теперь вроде бы уже не к чему, он просто-напросто расслабился, отпустил, образно говоря, вожжи и успокоился на достигнутом…

И тогда, что совершенно закономерно, вперед вновь вырвался Иосиф Кобзон — со своей беспредельной работоспособностью, неуемным стремлением подчинить себе все существующие песенные жанры и неодолимой жаждой заполнить собой весь эстрадный мир. Такой уж у него характер — быть вторым ему никак не по нутру. Конечно, жизнь есть жизнь, приходилось и ему порой бывать на вторых и на третьих местах, но аутсайдером, замыкающим Кобзона представить просто невозможно! Даже теперь ни у кого не повернется язык сказать, что «Иосифа нет», что «Иосиф иссяк», «испелся» и так далее. Он, зрелый уже человек, достигший феерических высот в профессии и завершивший, казалось бы, свою песенную карьеру, даст сто очков вперед любому, кто посмеет усомниться в его безусловном лидерстве в пределах жанра.

И вот с такой феноменальной личностью свела меня судьба летом 1970 года в Тамбове на фестивале «Мелодии друзей», где нам с Иосифом Кобзоном довелось выступать на одной концертной площадке в сопровождении джаз-ансамбля из оркестра Вадима Людвиковского. Причем Кобзон не был даже предварительно заявлен на афише как участник концерта. Его положение давало ему право пребывать в свободном полете, быть не связанным никакими обязательствами. Он выбирал свои дороги сам. И тут Володя Чижик, первая труба джаз-ансамбля, звонит Иосифу в Москву со следующим предложением: «Не мог бы ты приехать сюда и поддержать нас своим авторитетом — выступить в роскошном новом зале на тысячу четыреста мест с великолепной аппаратурой?» Иосиф дает согласие. Но, как я подозреваю, соблазнил его Чижик отнюдь не классным залом и роскошной аппаратурой. Причина была в другом. В этом фестивале помимо нас принимали участие и звезды из так называемых стран народной демократии. Утверждать не буду, но догадываюсь, что Иосифа, который в это время, после развода с Людмилой Гурченко, был, так сказать, одиноким, связывали некие романтические отношения с очаровательной певицей из Югославии Лилиан Петрович… Но, как бы там ни было, внезапное появление Кобзона в Тамбове, где его никто не ожидал, произвело на публику ошеломляющее впечатление. Бесспорно, он был там номером один. При каждом его выходе на сцену зрители просто вставали с мест. К тому же Иосиф завершал программу фестиваля своими головокружительными шлягерами, звучавшими по радио с утра до вечера.