Вадим Бурлак - Русский Париж

Вдова поэта Саши Черного, Мария Ивановна, вспоминала, что первое время в Париже Александр Куприн чувствовал себя растерянным, будто заблудился в незнакомом лесу. При этом писатель частенько повторял: «Как же я здесь?..».

Для многих русских парижан странно было видеть непривычного Куприна.

Некогда известный в России отчаянный гуляка, писатель, стремящийся быть в гуще событий, непокорный, задиристый, не теряющийся в любой ситуации… И вдруг — робкий, усталый…

Неужели сказался возраст?..

Не рановато ли опускать руки в пятьдесят лет?..

Первое время в эмиграции Куприн не знал, за что браться. Так хотелось снова погрузиться в творчество… Но — о чем писать?.. Заинтересуются ли издатели его новыми работами?

В одном из интервью Александр Иванович заявил: «Писал здесь в Парихсе Тургенев. Мог писать вне России. Но был он вполне европейский человек; был у него здесь собственный дом и, главное, душевное спокойствие. Горький и Бунин на Капри писали прекрасные рассказы… Но ведь было у них тогда чувство, что где-то далеко есть у них свой дом, куда можно вернуться — припасть к родной земле… А ведь сейчас чувства этого нет и быть не может: скрылись мы от дождя огненного, жизнь свою спасая…

Есть люди, которые по глупости либо от отчаяния утверждают, что и без родины можно. Но простите меня, все это притворяшки перед самим собой. Чем талантливее человек, тем труднее ему без России.

О чем писать? Не настоящая здесь жизнь. Нельзя нам писать здесь. Писать о России? По зрительной памяти я не могу. Когда-то я жил тем, о чем писал… Меня жизнь тянула к себе, интересовала, жил я с теми, о ком писал. В жизни я барахтался, страстно вбирая ее в себя… А теперь что? Все пропадает. Да и писать негде…».

Куприн поселился в Париже в июле 1920 года. В те дни ему исполнилось ровно пятьдесят. Для многих литераторов — это возраст творческого расцвета. Александр Иванович знал, как неустанно трудится в эмиграции его одногодок Иван Бунин.

Достойный пример… Не все еще потеряно.

Главное — переломить растерянность и уныние, избавиться от состояния отстраненного равнодушного наблюдателя. Куприн стал печататься в газете «Общее дело». Очерки и статьи о новом порядке в России, о большевистских правителях, о бедствиях народа получались злыми, острыми, тревожными, но — однообразными.

Где былая творческая широта, яркость, многокрасочность? Неужели такие знаменитые его творения, как «Поединок», «Гамбринус», «Олеся», «Гранатовый браслет», «Суламифь», — в прошлом?..

Сдаваться Куприн не имел права. Рядом — жена Елизавета Морицовна и одиннадцатилетняя дочь Ксения. Что будет с ними, если он не сможет подняться на ноги?..

В Париже семья Куприных сняла четырехкомнатную квартиру в Пасси, в доме на одном этаже с Буниными. В этом посодействовал Иван Алексеевич и Вера Николаевна. Ксению устроили в интернат монастыря «Notre Dame de la Providence».

Обстановка в этом учебном заведении удручала дочь Куприна. Однако бедность не позволяла искать более престижную и благополучную школу.

Несмотря на острую нужду, первое время Александр Иванович радушно принимал гостей. Так хотелось не растерять во Франции свойственное ему русское хлебосольство. На долго не хватило. Безденежье заставило отказаться от обедов, вечеров, чаепитий с соотечественниками.

В 1927 году, в беседе с журналистом, Куприн заявил: «Наша эмиграция? Мне кажется, она резко разбита на верхи, которые политиканствуют и спекулируют, и на низы, то есть массы. Верхушка холодна, эгоистична и бездушна. Но масса, большинство, что работает за станком у Рено и Ситроена, шоферствует и так далее, — это масса добра, отзывчива, заботлива друг к другу…

— Наше искусство? Что говорить о нашем искусстве?! Это наша единственная большая радость и наше оправдание. Скажу по совести, что, может быть, благодаря русскому искусству при мне никто и никогда не отнесся к русским неделикатно и нелюбезно…

— Опасность денационализации?.. Я не нахожу ее слишком серьезной; я знаю, что почти все русские семьи берегут русский язык у детей, хранят его. Ведь дети легко учатся и усваивают язык. Конечно, людям нашего возраста это страшней, но не будем говорить об этом. Русские люди очень емкие…».

Вскоре от небольших статей о бедственном положении послереволюционной России Куприн перешел к серии очерков: «Юг благословенный», «Мыс Гурон», «Париж домашний». Все они были посвящены французской жизни. Сам автор остался недоволен этими работами.

— Нет куража, нет полета… — отзывался о своих новых произведениях Александр Иванович.

Доволен он остался лишь романом «Юнкера». Куприн завершил его в 1933 году. Друзья писателя, да и он сам, надеялись, что после «Юнкеров» наступит добрый перелом и в творчестве, и в материальном положении.

Ничего в лучшую сторону не изменилось в жизни Александра Ивановича. Достатка не прибавилось, и подавленность, беспокойство о будущем семьи не исчезли, не развеялись, а лишь забывались в часы работы.

Энергичная и самоотверженная супруга писателя Елена Морицовна не сдавалась. Как вернуть литературе прежнего Куприна? Как обеспечить будущее дочери Ксении и самим прожить достойно и безбедно остаток жизни?..

Елена Морицовна занялась коммерцией. Но все ее предпринимательские проекты терпели крах. Организация переплетной мастерской завершилась финансовым провалом и новыми долгами.

Спешно, по бросовой цене, распродав оборудование мастерской, она открыла книжный и писчебумажный магазин на улице Эдмонда Роже. Чтобы не терять время и деньги на дорогу, Куприным пришлось в том же районе снять квартиру, более дешевую, чем предыдущая.

И снова — неудача. Гостей в новой квартире стало больше, а покупателей в магазине Елены Морицовны не прибавилось.

Пришлось свернуть и это предприятие.

В семье Куприных Париж принес удачу лишь юной Ксюше. Гордость и стойкость родителей передались ей.

Вырваться из нищеты, «подняться» над богатенькими подругами стало ее целью.

Красивая, не без таланта, энергичная Ксения, после монастыря «Дамы Провидения», попала в знаменитый парижский дом моделей Поля Пуаре. Вскоре на нее обратил внимание известный в ту пору французский кинорежиссер Марсель Лербье.

Ксения Куприна снялась у него в пяти или шести фильмах. Карьера в кино успешно продолжалась. Но заработки актрисы надо было тратить на соответствующий образ жизни звезды экрана. Кто-то из русских эмигрантов заметил, что деньги на пошив ее платья обеспечили бы семье Куприных пару месяцев безбедного существования.