Раиса Горбачева. Жизнь и принципы первой леди СССР - Георгий Владимирович Пряхин
Время проверило нас, чего мы стоим вообще. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сказали о Раисе Максимовне, и от себя добавить, что нам очень повезло. Оля Кучкина (мы продолжаем общаться по-комсомольски) была самой красивой и умнейшей журналисткой в годы нашей молодости. И мы (секретари крайкома комсомола), конечно, это ценили. Она такой и осталась. Это прекрасно. Она меня «раскачала», я впервые в жизни наговорил лишнего. Так бывает. Мы действительно оберегали свой мир, свой дом, это была наша крепость духовная, моральная, и во всех испытаниях, которые мы прошли, это нас спасало.
Я хочу поблагодарить молодых наших предпринимателей, очень близких нам друзей – Дениса Гуринского и Славу Федорова, которые предложили идею создать Книгу Памяти Раисы Максимовны. Я благодарю издательство, которое взялось осуществить эту идею, ставшую уже общим проектом. Все это очень приятно. Ведь книга составлена из того, что сказано Раисой Максимовной и теми, кто ее знал, понимал. Это своеобразная, уникальная книга. Многие взялись за перо и написали, в том числе и из Музея древнерусской культуры имени Рублева, который Раиса Максимовна очень любила, до конца жизни сохраняла с ним связь. Я ее в этом поддерживал.
Вообще, я ее поддерживал во всем, ничего она не делала, не посоветовавшись со мной. Это верно. Но, договорившись о главном, она была свободна. Она была очень подготовленным человеком. Она была подготовлена самой жизнью. Достаточно сказать, что Раиса Максимовна почти 25 лет читала два курса – исторический и диалектический материализм.
Я хочу поблагодарить главного инициатора этого проекта – Георгия Остроумова, который провел значительную подготовительную работу.
Хочу сказать большое спасибо Иришке и внучатам. Они вместе много-много дней ползали по полу на коленях, разложив нашу фототеку (а она у нас очень большая), чтобы отобрать нужные фотографии.
Прошел почти год – всего без двух дней, но горе наше не уменьшилось. Не прошла боль. Не знаю, как дальше будет. Хорошо, что Ирина и внучки переехали ко мне и сейчас мы живем все вместе. Наверное, это тоже нормальный человеческий процесс. Все как было в квартире и на даче раньше, так и осталось. Ирина второго этажа, где я находился с Раисой Максимовной, не касается. На первом этаже она уже вынуждена была сама все сделать и сделала хорошо. Это у нее от матери. В кабинете Раисы Максимовны все сохранено: лежат папки ненаписанной книги. Я обнаружил там план на 33 главы, и красными чернилами через весь лист написано – «О чем болит сердце». Она была очень ранимым человеком, очень чувствительным. Те, кто входил в «Клуб Раисы Максимовны», знают это, они это чувствовали. Действительно, Виталий Гусенков прав: она ко всему относилась так, как будто от этого зависело существование мира. По существу и в главном я такого же замеса, и тут нам не надо было выяснять отношений. Но выясняли мы всю жизнь – выясняли вопросы и даже иногда отношения. Нельзя сказать, что все было кисельно-сладенькое, нет, это была реальная жизнь реальных людей, которые встретились, когда одной было 18, а другому – 19, и потом почти 50 лет прожили вместе.
Вот и вся история. Мы мало объяснялись друг другу в любви. Ирина может вспомнить, что эта тема не звучала. Но, что бы ни происходило, было ясно, что мы нужны были друг другу всегда, как нам нужны были и дети. Ведь Иришка родилась вопреки запретам медицины – Раисе Максимовне нельзя было иметь детей. Так что поблагодарим ее за решимость…
Мне уже приходилось говорить, что одновременно с Перестройкой у нас началась своего рода революция в общественном положении женщин. Кстати, и созданный в последние годы Раисой Максимовной женский клуб начал с обсуждения темы: «Слышен ли голос женщины в России?» Мы знаем, как он у нас слышен. А за этим последовали другие вопросы об участии женщин в общественной и политической жизни. Вот, например, в правящей социал-демократической партии Германии – 50 процентов женщин на всех должностях.
Женское начало в нашем обществе и государстве должно быть усилено во всех делах. Тогда мы будем нормальным обществом, нормальной страной. Если в стране не решен вопрос о стариках и детях, тогда эта страна больная, ее нельзя считать нормальной. Я думаю, нельзя говорить о благополучии и будущем страны и тогда, когда не решатся вопрос о положении женщин в жизни общества, страны. После известных решений весной 1985 года Раиса Максимовна спросила меня: «А что мне делать, как теперь вести себя?» Я ей ответил: ничего не будем менять. Мне уже 54 года, тебе 53 года – неужели мы должны что-то менять? Мы уже люди сложившиеся, уже пора на пенсию собираться. Ничего не будем менять в наших отношениях. Так мы и действовали – что бы ни говорилось и ни писалось.
Я при этом сейчас смотрю на журналистов – на Виталия Третьякова, нашего друга из «Независимой газеты», на друзей из «Труда», на Андрея Грачева (один из давних друзей нашей семьи, он тоже пишет книгу), на Олю Кучкину (она все добивается – «давайте поговорим по существу»). Это все корифеи прессы. А я думаю и о литературном наездничестве, когда преследуют одну цель – разнести всех и вся. Только еще послышался писк из скорлупы, а он, литературный наездник, уже, оказывается, все знает. А тут только сейчас кое-что начинаешь понимать. Думаешь: неужели ты такой дурак, а он такой гений? Из скорлупы вылез, проклюнулся, пискнул – и все знает. Я думаю, нам надо уважать друг друга и быть ответственными друг перед другом. Это очень важно.
Конечно, мы с вами такие, какие есть. Я не скажу, что мы плохие. Мы очень удивительный народ. Можем вынести то, что не могут вынести другие. И позавидовать можем так, как никто другой, даже друзьям. Но это тема, которая требует отдельного разговора. Я помню фразу, которую сказал когда-то Юрий Владимирович Андропов: «Надо еще разобраться, в какой стране мы живем». Так вот – мы еще не разобрались. И это самое главное. Надо многое взять с собой из нашей тысячелетней истории,
