Любовь в Венеции. Элеонора Дузе и Александр Волков - Коллектив авторов
Это всегда останется для нас крайним средством: машина. […]
Я мог бы приехать днем пораньше и снять номер в одной из тех гостиниц недалеко от вокзала. Мы бы вернули машину у въезда в город и пешком вернулись ко мне – если это будет возможно. Или же мы приедем как путешественники, в любом случае у меня будет дорожная сумка.
Ведь находиться рядом с тобой в Венеции или в Милане, не видя тебя, будет невыносимо. Подумай хорошенько об этом и напиши в Венецию. Из Венеции я предпочел бы не телеграфировать тебе, потому что сотрудники могут меня узнать, но я мог бы поехать в Верону по пути в Милан и оттуда послать тебе телеграмму.
Это надо как следует устроить, без этого у нас могут быть ужасные неприятности. Итак, решено: ты получишь от меня через несколько дней телеграмму, слово город будет означать Венецию. Да хранит тебя Бог. Прощаюсь с тобой всем, что у меня осталось хорошего.
* * *[24.9.1891; Санкт-Петербург – Турин]
[…] Утром получил от тебя письмо от 3 октября. Оно так прекрасно! Я ехал на isvostchik и читал твои милые добрые слова, где ты мне говоришь, что испытываешь ко мне большое чувство. Моя душа возликовала! Вчера я написал тебе письмо подобное твоему, получила ли ты его? Я уеду послезавтра. По дороге остановлюсь на сутки у Левашовых очень близко от границы с Пруссией.
* * *[12.10.1891; Дрезден – Турин. Телеграмма]
ПИСЕМ ПОКА НЕТ ДВЕ ТЕЛЕГРАММЫ СПАСИБО ⁄ НАДЕЮСЬ БЫТЬ В МИЛАНЕ В ВОСКРЕСЕНЬЕ. НАПИШИТЕ В МИЛАН ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ ЕСЛИ ВОЗМОЖНА КРАТКАЯ ВСТРЕЧА И КАК ВЫ. НАПИШИТЕ СЕГОДНЯ В МИЛАН ПОЧТОЙ. МАТИЛЬДА
* * *[14.10.1891; Дрезден – Турин]
[…] Как бы нам увидеться поскорее… Хоть на мгновение, хоть в машине – мне всё равно, но будет невозможно проехать Милан, зная, что ты там, и не увидеть тебя. […]
Я хочу быть 18-го числа в Милане. Намереваюсь приехать днем, если это возможно, и поискать какое-нибудь уединенное место для отдыха, а пока остановиться возле вокзала в одном из этих отелей.
Затем буду ждать твоего письма до востребования. Зная, что ты напишешь, это проще, иначе я бы, по крайней мере, знал твой адрес и послал бы тебе весточку из города, чтобы всё уладить. Если я сочту отель не слишком опасным, то попрошу тебя приехать на машине в то место, где буду находиться, и о котором дам указание. Я сяду в машину вечером, когда зажигаются фонари в точно назначенное время. Затем мы отправим машину обратно на станцию, и ты приедешь ко мне – лицо должно быть скрыто.
Позже мы договоримся.
Потом я поеду в Венецию.
У меня в голове тысяча проектов, но бог знает, возможно ли это, потому что ты больше не свободна. В Венеции ты будешь жить в моем доме, где никого не будет, если он не сдан в аренду, в другом случае – я найду что-нибудь на Лидо и т. д. Что-то найдется. Но как и когда ты сможешь приехать в Венецию? Вот в чем вопрос! А пока я думал, увидев тебя в Милане, поехать прямо в Венецию на два дня – и если ты останешься в Милане – вернуться и спрятаться там – в какой-нибудь квартире или студии.
Я бы привез свои краски и картоны и работал весь день, выходя по вечерам только поужинать и ожидая тебя. Всё это, – не следует питать иллюзий, – опасно, потому что, если нас захватят врасплох, это было бы еще хуже, чем, если бы мы не скрывались. В Венеции, где у меня есть причина находиться, опасность намного меньше, и ты могла бы оставаться дни и ночи напролет со мной в абсолютно пустом доме, и мы были бы хозяевами, не говоря уже о том, как легко добраться до дома незамеченным.
Больше не могу писать тебе о счастье, которое испытываю при мысли о том, что увижу тебя снова, потому что у меня в голове всё переворачивается, когда думаю о трудностях, которые необходимо преодолеть, особенно в Милане. Какие-нибудь актер или актриса могут увидеть меня, узнать меня.
Я полностью готов никогда не выходить на улицу, кроме как вечером – и всё же только на вокзале, или в отдаленных местах или даже вообще не выходить, и заказывать еду на дом в определенное время.
При условии, что я найду дом с отдельным входом – уединенную студию. […]
В Венеции, где есть гондола, всё проще, тем более, что есть графиня Волькенштейн, – и это было бы причиной твоих отлучек, и можно было бы сделать вид, что ты покидаешь Венецию, а на самом деле поселиться у меня дома на два, три дня.
А вот если дом сдан в аренду, то это будет сложнее, но всё же выполнимо. У меня есть идея арендовать комнату или две в том доме на Лидо, чтобы рисовать – это всегда хорошая причина.
Не могу больше тебе писать, у меня сильно бьется сердце и думаю, что не смогу уснуть, несмотря на усталость, так как уже в дороге я не спал.
Да хранит тебя Бог, Леонор! Я подписал телеграмму, адресованную тебе, именем, которое нам дорого, чтобы ты поняла от кого она, а для работников телеграфа так лучше.
Та, что нас объединила, не обиделась бы этим воспоминанием двух созданий, которые ее любили. […]
Я поеду повидаться с твоей дочерью. Напишу еще раз, когда у меня будет твой адрес. […]
* * *[15.10.1891; Дрезден – Турин. I]
[…] Я думаю, тебе надо быть настороже как никогда в Милане, даже если мы не сможем увидеться, в такой серьезный для тебя момент, раз уж Он[442] там.
Моё сердце обливается кровью от того, что я не могу быть рядом с тобой, поддерживать тебя. Благоразумие и смелость – вот твой девиз на данный момент.
Я навестил твою дочь – она мне очень, очень напомнила свою мать, но с ней надо вести себя строго.
Пансион неплохой. Напишу подробнее, как только пойму, где окажусь…
* * *[15.10.1891; Дрезден – Турин. II]
[…] Я собираюсь написать Бартолуцци[443], чтобы он сообщил на почте о моем скором приезде, дабы они сохранили письма для меня, поскольку мой дом сдан[444] на месяц, как он говорит в телеграмме, которую я сегодня получил. […]
Я напишу тебе о сроке аренды моего дома и вполне вероятно, что на это время он будет свободен и я останусь там совершенно один. […]
А сейчас расскажи мне, что ты надумала относительно твоих гастролей в Европе? Конечно, я рад узнать, что ты будешь ближе,
