Борис Тененбаум - Великий Черчилль

Генеральный консул США в Алжире Роберт Мерфи явился к командующему сухопутных войск генералу Жюну в настолько неприлично ранний час, что генерал принял его в пижаме.

Консул объяснил генералу, что «пробил час освобождения», и сообщил, что американские войска вот-вот высадятся в Алжире.

Генерал сказал, что он «шокирован, воистину шокирован».

Вообще-то, американцы уже давно вели переговоры с его заместителем, но – по крайней мере, официально – генерал Жюн об этом ничего не знал.

В общем, генерал выразил согласие «подумать о том, как избежать кровoпролития», но тут возникло новое обстоятельство – к генералу Жюну приехал его начальник, адмирал Дарлан, случившийся в Алжире именно в этот момент. Адмирал занимал пост военного министра в правительстве Виши и считался наследником престарелого маршала Петэна.

Это его Черчилль в свое время уговаривал увести французский флот в английские порты.

Узнав о предстоящем вторжении, адмирал не выразил большого удивления, однако поинтересовался: «И как скоро это произойдет?»– выглянул в окно и увидел, что вилла окружена не обычным конвоем, а какими-то новыми, незнакомыми ему солдатами.

Консул довел до сведения своих собеседников, что они, в общем, как бы арестованы и что «охрану резиденции несут истинные патриоты Франции».

Через пару часов, в течение которых никакой высадки не произошло, консул Мерфи в некотором смятении начал подозревать, что он перепутал день операции.

Адмирал Дарлан тем временем сделал пару телефонных звонков, и охрана виллы сменилась еще раз – рота сенегальских стрелков под командованием лично известных адмиралу офицеров быстрым маршем вышла к резиденции командующего.

Впрочем, все обошлось вполне мирно – просто один караул пришел, другой караул – ушел. Обе стороны – и мятежники, и лоялисты – встали по стойке «смирно» и спeли «Марсельезу».

Арестованным теперь стал уже консул Мерфи.

Впрочем, под арестом он оставался недолго.

Вскоре с американских транспортов началась высадка, а в городе и в округе – редкая разрозненная стрельба. Какие-то французские части остались в казармах, какие-то заняли позиции.

По крайней мере одна рота вышла навстречу десанту под командованием своего офицера, который любезно осведомился: «Где это вы так задержались?»

Короче говоря, через час адмирал Дарлан объявил консулу, что арестованным он все-таки считает себя самого, и попросил мистера Мерфи «как можно скорее установить связь со старшим воинским начальником американского десанта».

Таковой был найден и – в обмен на гарантии сохранения мира и спокойствия в городе – получил капитуляцию гарнизона и полномочия отдавать приказы местной полиции и жандармерии.

И Алжир, и Оран были заняты без большого сопротивления, американские потери здесь в основном оказались результатом собственных ошибок – рейды «коммандос» с целью захвата портов до начала основной операции окончились полной неудачей, попытка высадки воздушного десанта не удалась настолько, что добрая половина самолетов с десантниками (вылетевшая из Гибралтара) не нашла не то что своих целей, но даже и Африки, но в целом к 9 ноября стрельба в Алжире утихла.

В Касабланке, однако, картина оказалась менее отрадной.

В порту стояла французская эскадра, а старшим воинским начальником был очень распорядительный и дееспособный человек генерал Огюст Ногэ.

Ситуацию он видел следующим образом: французская территория, порученная его ответственности, оказалась под угрозой.

Делают это американцы или англичане – это был для него вопрос второй, а первый состоял в том, что сам по себе факт высадки при отсутствии сопротивления ставил под вопрос нейтралитет правительства Виши.

А именно этот нейтралитет оставлял южную Францию неоккупированной. К тому же для гарантии хорошего поведения Виши Германия в 1940 г. удержала в плену полтора миллиона французских солдат, судьбу которых надо было тоже учитывать.

Инструкций из метрополии не было – маршал Петэн протестовал, конечно, и в письме к Рузвельту говорил что-то о «чести Франции», но решения на месте надо было принимать немедленно.

И генерал их принял – батареи береговой артиллерии открыли огонь по кораблям США, флот сделал попытку вылазки, а немецкая миссия в Касабланке получила уведомление о том, что «губернатор будет сопротивляться нарушению нейтралитета его страны всеми средствами, которые только имеются в его распоряжении».

Для того, чтобы высадиться в Марокко, американцам пришлось вести настоящую войну. Силы их были велики, много больше французских, но неразбериха и отсутствие опыта очень заметно сказывались на результатах.

Линкор «Жан Барт», который открыл было огонь по американской эскадре, успел сделать только 7 выстрелов.

Буквально после нескольких минут он получил 3 прямых попадания 16-дюймовыми снарядами – новейший американский линкор «Массачусетс» был оснащен радарным прицелом и мог без пристрелки поражать цели с расстояния в два десятка километров – что и было продемонстрировано.

Однако ни один из снарядов не разорвался – радар-то был самым новым, но вот взрыватели не проверялись с 1918 года.

Это обстоятельство не слишком помогло «Жану Барту». Снаряды врага не взрывались, но весили-то они больше тонны каждый. Корабль был пробит навылет и сел на дно на месте своей якорной стоянки. Он, однако, не утонул – в порту для этого было слишком мелко.

Но вот тем французским кораблям, что вышли в море, пришлось плохо – и пришлось бы еще хуже, если бы не еще одно непредвиденное обстоятельство – американский радар внезапно вышел из строя. Его никогда не испытывали в реальном бою, и оказалось, что отдача собственной артиллерии вызвала такие сотрясения, которых радарные антенны не выдержали.

Тем не менее, из 16 судов, пошедших в атаку на американскую эскадру, обратно в порт вернулась только половина, и в сильно побитом состоянии.

В итоге американский флот сделал свое дело – высадка началась. Но армия столкнулась с такими же проблемами, как и флот. Передовые батальоны по плану должны были немедленно перейти в атаку, но оказалось, что у них нет артиллерии. Пушки, снаряды и прицелы грузились по разным накладным на разные транспорты – быстро собрать все это во что-то действующее оказалось совершенно невозможно.

Войска не могли сдвинуться с береговой кромки – на 4000 солдат первой волны десанта «транспортные средства оказались ограничены 2 джипами и одним трофейным верблюдом». Это не шутка, а цитата из рапорта командира десантного подразделения.