Река жизни - Томас Сюгру
Решили проголосовать вторично. Предложение было поддержано. Собрание договорились перенести. Все члены Совета, кроме Мортона и Эдвина, вышли на Тридцать пятую улицу, чтобы побеседовать с Эдгаром о случившемся.
– Я не знаю,- ответил он им.- Возможно, Mopтон и прав, возможно, мы не очень аккуратно обходились с деньгами. Если он так считает, то у него есть право распоряжаться ими самому. Они его.
– У него сейчас с деньгами туго,- пояснил сквайр.- Кризис ударил и по нему.
Эдгар ничего не сказал. Он с самого начала понимал, что больница и Ассоциация – слишком громоздкие структуры и выстроить их на средства одного человека невозможно. У Мортона не было денег на содержание больницы, он платил за нее из своих доходов и от количества этих доходов зависела судьба всего построенного им на побережье. Больница с ее поступлениями от пациентов могла бы обойтись и без предложенной им помощи, но очевидно, что университет оказался той соломинкой, которая надломила спину верблюда.
Однако сами “чтения” вызывали доверие: “чтения”, содержащие подробности лечения физических недугов, настолько заполнили все расписание Эдгара, что просьбы Мортона относительно руководства по философии откладывались на неопределенное время. Он привык пользоваться этой помощью, и ее отсутствие должно было его расстраивать. Теперь срочные “чтения” с описанием лечения болезней проводились даже по воскресеньям, и Мортон лишался источников духовной пищи, ставшей для него необходимой. Он был заворожен подсознательным и пытался постичь его язык, истолковывая свои мечты и фантазии. Он также все глубже и глубже погружался в метафизическую структуру Вселенной. Сложившаяся ситуация с “чтениями” не могла его не раздражать.
Очевидно одно. “Чтения” постоянно напоминали Мортону, что сами по себе философские истины ничего не значат. Они должны стать частью его жизни, чтобы обрести какой-то смысл. Мортон не считался с этим. Он с головой окунулся в воду, не умея плавать.
Ибо знать и не действовать – это грех,- говорилось во время сеансов.- И потому, принимая решение, каждый должен хорошо разобраться, что может означать подобная информация именно для этого человека, будь то тайные мотивы или просто удивление со слабым проблеском мысли или догадки.
Мортон усердно изучал “чтения”, но все это было чем-то внешним и мало изменило его как человека. Когда он не мог получить из “чтений” желаемое, то не слишком стремился помочь другим, нуждавшимся в поддержке.
Может быть, все будет в порядке,- сказал Эдгар.- Может быть, в экономике все повернется к лучшему. Может быть, больница сумеет справиться со своими перерасходами.
Но экономический кризис продолжал углубляться.
Открылся Атлантический университет, и за первый семестр Мортоном были оплачены все счета. Но затем его поддержка прекратилась. Больница по-прежнему работала, просроченные счета были оплачены, штат сокращен, и бюджет урезан. После января доктор Браун приложил максимум усилий, чтобы университет рассчитывал только на себя. Зарплату преподавателям сократили вполовину, из-за чего среди жителей Норфолка возникло движение в защиту университета как сугубо местного проекта, а это означало, что попечительские пожертвования были вполне возможны. Некоторым профессорам платил сам Мортон, потому что они от него получили письма с подтверждением их контрактов. Одно время ходили слухи, что Мортон хочет, лишь одного – отставки доктора Брауна, после чего он проведет реорганизацию и станет оказывать соответствующую поддержку.
– Он связан по рукам и ногам, – продолжал утверждать сквайр.- Вот в чем причина. Не может же он один-единственный делать деньги на Уолл-стрит. Он должен также и терять.
26 февраля 1931 года в Нью-Йорке на Бродвее, 71, в офисе братьев Блументаль состоялось собрание Совета директоров. Для участия в нем с побережья прибыли Хью Линн и Эдгар. Мортон предпринял все усилия, чтобы прекратить работу Ассоциации. Хью Линн и Эдгар не голосовали. Остальные присутствовавшие, то есть Мортон, Эдвин и Т. Б. Браун, проголосовали “за”. Решили, что предложение прошло, хотя кворума и не было.
Пациентов больницы уже предупредили, что они должны ее покинуть. 28 февраля с персоналом рассчитались, и двери больницы закрылись.
Мортон сказал Эдгару, что тот может прийти и забрать свои личные вещи. Первым делом Эдгар привел в порядок картотеку с записями “чтений”, которая находилась на нижнем этаже. Когда она в полной безопасности была отправлена на Тридцать пятую улицу, он прошелся по комнатам, постоял у всех окон, глядя на океан. Уходя, он взял с собой три вещи: фотографии своей матери, доктора Хауза, а также свой портрет, написанный маслом и подаренный ему отцом одного из пациентов.
Спускаясь по ступеням, он вспомнил выражение, приписываемое Талейрану: “Это хуже, чем преступление, это ошибка”. Он не думал так о больнице. За два года она наглядно продемонстрировала свое значение; в конторе хранился список желающих попасть в больницу. Все прошедшие курс лечения либо выздоравливали, либо чувствовали заметное улучшение. Свидетельства этого, а также письма с благодарностью содержались в многочисленных папках, набитых до отказа. Возможно, это была трагедия, постигшая его из-за непрактичности, постоянной спешки, возможно, это было крушение в час победы, но это никак не было ошибкой.
Гертруда ждала его в машине.
– Я ни за что не позволил бы открыть больницу, если бы не был уверен, что ее уже никто и никогда не сможет закрыть,- сказал он, когда они миновали подъездную аллею и выехали на бульвар.- Если бы я начал ее отстаивать, мы бы победили.
– Она снова будет нашей,- заметила Гертруда.- Ее многие согласятся финансировать. Мы сможем создать фонд и выкупить ее у Мортона.
– Я в этом не слишком уверен,- отозвался Эдгар. Почти всю дорогу он молчал. Уже подъезжая к дому, Эдгар произнес:
– Я попробовал, и мне не удалось.
Той ночью лил дождь.
Он должен был лить. У Эдгара не хватало сил, чтобы смыть боль со своей души. Он нуждался в помощи небес.
Глава 20
Собрание состоялось в гостиной дома на Тридцать пятой улице днем в июле 1931 года. Собравшихся было много, свыше шестидесяти человек. Они заполнили собой всю прихожую, кто-то стоял на ступеньках. Среди них преобладали жители Норфолка и побережья Вирджинии. Там не было ни богатых, ни даже влиятельных людей. Присутствовали также Дейв Кан и доктор Браун – его университет завершил первый год своего существования.
Эдгар открыл собрание и объяснил его цель.
– Прошлой зимой, когда закрылась больница и распалась Ассоциация,- сказал он,- я
