Мария Грей - Мой отец генерал Деникин
В еженедельнике «Борьба за Россию» я опубликовал письмо ко мне советского командира, бывшего офицера старой русской армии, и мой пространный ответ. Озаглавлена была эта переписка «Оттуда» и «Туда». Общий смысл моего послания «туда» заключался в следующем:
1. Необходимость забвения прошлого и примирения всех, кто сохранил русское национальное самосознание.
2. Защита России от иноземных захватчиков есть священный долг Красной армии, эмиграции и всего русского народа.
3. Настоятельная необходимость для Красной армии совершенствовать свои боевые качества, не оставляя подпольной работы, имеющей целью свержение советского режима.
Успех статьи был потрясающим — в смысле, конечно, сенсации. Месяца два со страниц эмигрантских газет, особенно правых, не сходили отклики на «переписку» и обсуждение затронутых в ней вопросов. Откликнулась и советская печать».
Занималась ли эта тайная организация только распространением пропагандистской литературы? В этом можно усомниться, если познакомиться с работой американца Пола У. Блестока, опубликованной в 1973 году. Бывший сотрудник секретной службы США, ставший профессором истории международных отношений в Университете Южной Каролины, добросовестно исследовав в лондонской экономической школе архивы покойного Мельгунова, нашел там некоторые разрозненные материалы, касающиеся деятельности печатного органа «Борьба за Россию». Этот очень осторожный историк и конспиратор забыл их уничтожить. Они позволяли утверждать, что цели организации выходили за рамки простого распространения своей печатной продукции в Советской России, что в 1928 году, например, ее агенты, проживающие в СССР, пытались… убить Сталина. Блесток делает заключение: «Мне трудно все же решить, где принималось это решение — в Париже или в СССР».
С гибелью Кутепова печатный орган «Борьба за Россию» прекратил в 1930 году свое существование. Его редакция, члены которой были убеждены в том, что в организацию проникли агенты ОГПУ, была распущена.
Лето 1930 года Деникины проводили не в Капбретоне. Маша чуть не умерла, переболев тяжелой формой скарлатины, и врачи рекомендовали ей горный воздух. Удалось снять дом в деревне провинции Дофине, расположенной на склоне массива Беллфон, напротив гор Гранд Русс. И возраст девочки, которой исполнилось 11 лет, и хорошие отметки за семь школьных месяцев (в течение пяти месяцев каникул генерал занимался с ребенком только русским языком) побудили родителей перевести ее из начальной школы Нотр Дам де Франс в лицей. Поскольку ремесло писателя не могло больше кормить семью, Деникин оказался вынужден принять предложение работать в одном из пансионов, которые союз бывших русских послов создал (на средства, положенные в свое время Временным правительством в иностранные банки) для «известных, почетных и… полезных эмигрантов».
Сумма в 1300 франков в месяц исключала всякую возможность снимать на долгое время «современную» квартиру с удобствами в Ванве. Встал вопрос, где проводить зиму?
Бывший подчиненный Деникина — полковник Лельявский разводил кур и кроликов на небольшой ферме в Карро (район приморских Альп) и мечтал приобрести другую по соседству, которая была, однако, слишком большой для одной семьи. Если бы его бывший начальник захотел?..
29 августа 1930 Деникин пишет Лельявскому: «Нам с Вами ни денежно, ни в смысле работы справиться с усадьбой невозможно. Я лично могу работать по содержанию в порядке виноградника и сада, но для окапывания не гожусь (у Деникина грыжа). Если же работы производить наемными руками — по Вашему расчету, для виноградника нужно пять человек и три месяца — то такой расход непосилен».
В конце концов после интенсивной переписки и обсуждения этого проекта он был оставлен. 18 октября Деникин уведомил Лельявского: «Во всей этой истории с поисками жилища наиболее мне неприятно, что доставил Вам столько хлопот и, как оказалось, напрасно.
Обстоятельства заставляют меня быть поближе к Парижу, и завтра выезжаю в район Шартра, где нашли жилье (жена Деникина уже «на месте»).
«Ликвидация» летнего жилья в Альмоне, укладка, перевозка пришлись на сей раз исключительно на мою голову и посему замотался… Новый адрес: Дом мадам Руссле, Сен-Пиа, департамент Орэ Луар».
Две комнаты в доме «мадам Руссле», снятые для Деникина Мелчуновым, будут лишь временным жилищем: семья скоро переедет в Ментенон. Они проведут два года в небольшом доме на улице Ноай, будут разводить гусей, уток, индюков, кур, кроликов и даже голубей, обрабатывать сад. В конце зимы 1933 года будут вынуждены вновь, в который раз, сменить место жительства из-за «драмы», пережитой Мариной.
В конце октября 1930 года я поступила на правах полу пансионерки в пятый класс лицея молодых девиц в Шартре. В течение двух лет получила много наград за исключением тех, что выдавались за оценку «превосходно». Объяснялось это, и не без основания, «склонностью к болтовне и недостаточной дисциплинированностью». Однако с мая 1932 года после убийства президента Думера «русским белогвардейцем» (в действительности агентом советской разведки) все изменилось. Директриса лицея мадам Лакруа, никогда меня не жалующая, вбила себе в голову отделаться от чужака, которым она меня считала. Так как мои преподаватели склонны были заступиться за меня, она решила обвинить меня… в краже. Мадам Рене Пуарье, преподававшая литературу, посоветовала моей матери сменить учебное заведение прежде, чем должно было осуществиться это несправедливое деяние. Мадам Пуарье, которая раньше жила в Севре, удалось устроить меня в севрский лицей, куда теперь надо было переезжать. Во флигель по адресу 15, улица Галле с нами переехали только два кролика и несколько кур. Отца (матери удалось заставить его поверить, что причиной исключения из лицея оказался какой-то дисциплинарный проступок) переезд ближе к Парижу вполне устроил. У меня же по сей день остается чувство горечи, оставленное незаслуженным обвинением со стороны ксенофобки мадам Лакруа.
Издательства отказывались переиздавать книги Деникина, хотя все они были распроданы, а существующие русские издания проявляли «идеологическую» недружественность. Поэтому для того, чтобы заставить услышать себя и отчасти пополнить тощий кошелек, генерал решил принять участие в конференциях. В марте 1932 года он прибыл в Ментенон, где собрались парижские эмигранты. «Последние новости» сообщают об этом событии следующим образом: «С 8 часов вечера улица Дарю чернела от народа, который толпился при входе в зал Шопена. Все пытались во что бы то ни стало проникнуть в битком набитый зал, хотели услышать, что генерал Деникин, 12 лет воздерживающийся от всякого участия в политической жизни, будет говорить о дальневосточных проблемах России.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});