Петру Гроза - Феодосий Константинович Видрашку
X
Самолеты тогда летали не на очень больших скоростях, от Бухареста до Москвы было больше шести часов лету. Гроза сел в кресло рядом с министром путей сообщения и общественных работ Георге Георгиу-Дежем. В этом же самолете летит министр — иностранных дел Георге Тэтэрэску, недавно отколовшийся со своей группой от «исторической партии» либералов, руководитель румынской социалистической партии Штефан Войтек. Делегацию возглавляет он, Петру Гроза.
Как будто ушел за дальний горизонт шум двигателей самолета, и в наступившей странной тишине Грозой овладела тревожная мысль: все вроде обдумано и обсуждено в правительстве в Бухаресте, советники делегации имеют в своих портфелях расчеты, данные (позже Гроза, вспоминая свои тогдашние поездки в СССР, скажет: «Мы возили тогда в Советский Союз большие сумки с различными просьбами»). И все же он думает: что там будет, как его и его товарищей встретят советские руководители, как с ними будут разговаривать? Ведь это первая в истории Румынии правительственная делегация, которая едет в СССР. И при каких обстоятельствах… Гроза имел возможность убедиться, с каким уважением разговаривали с ним и с его товарищами представители Советского Союза в Бухаресте — маршалы Малиновский л Толбухин, генерал Сусайков, политический советник Союзной контрольной комиссии Павлов… Все они, естественно, выполняют твердые и точные указания руководства из Москвы. Но сейчас ему, Петру Грозе, его товарищам придется разговаривать с самыми высокими советскими руководителями. А может быть, с самим Сталиным. Примет ли его Сталин или нет? Каким может быть разговор? Ведь тяжелый груз многолетней предвоенной антисоветской политики правящих кругов Румынии, участие Румынии в войне на стороне гитлеровской Германии, Кишинев, Одесса, Сталинград, Северный Кавказ и Крым, бесчинства вояк Антонеску, грабежи и разбой — разве это забывается так просто? Гроза оправдывал себя мысленно тем, что не он, не сидящие в этом самолете виноваты в том, что случилось. Виноватые понесли и понесут еще заслуженную кару. Но все же… Если брат твой убийца, то и ты, каким бы хорошим ни был, чувствуешь себя виноватым, запачканным. И если у тебя есть совесть и душа, ты будешь переживать всякий раз при воспоминании об этом. Даже если тебе не напомнят.
Для Петру Грозы Сталин был прежде всего человек, который возглавлял народ, победивший Гитлера. И это доминировало над всем остальным. Правда, маршал Малиновский, советник Павлов и недавно назначенный в Бухарест посол Советского Союза Кавтарадзе рассказывали Грозе, что Сталин долго расспрашивал их о нем, восхищался его мужеством. «Таких людей не так много», — повторяли они слова Сталина. Доброе отношение советского руководителя к нему Гроза усматривал и в том, что Сталин прислал теплую телеграмму I съезду «Фронта земледельцев». Память Грозы хранит то ликование, которое вызвала у крестьян эта телеграмма. Значит, Сталин понимает, что народ Румынии, ее рабочий класс и крестьянство не сами пошли за Гитлером — их погнали. И все же…
Самолет стал снижаться, пробил слой густых облаков, приземлился на Центральном аэродроме в самой Москве. Долго рулил по бетонной дорожке, неожиданно остановился, и летчик отрапортовал, что рейс завершен, подан трап, на улице прохладно.
— Ну, бог в помощь! — сказал Гроза Георгиу-Дежу и ступил на трап.
Внизу ждала группа людей. Особняком, подавшись чуть вперед, стоял невысокий человек. Шляпа, пенсне, коротко остриженные седые усы, неулыбчивое круглое лицо. Это Молотов. Чуть в стороне от него — знакомые по встречам в Бухаресте Вышинский, советник Павлов. Сейчас они поздороваются, а потом Грозе надо будет выступить. Он сконцентрировал сейчас свои мысли только на одном этом. Что он скажет? Какие подберет слова? Ведь это будет первое заявление впервые приехавшего в Советский Союз главы румынского правительства. Как бы сказать емко, чтобы это были не сухие, не формальные протокольные слова, а выражение всего накопившегося за годы, прошедшие с тех пор, как он убедился, что у Румынии один путь — идти вместе с этой великой страной… Да, не забыть слова мудреца Досифея: «Свет идет с востока!» Ему напомнил о них перед отъездом Скарлат Каллимаки.
Заявление премьер-министра Румынии
доктора Петру Грозы по прибытии в Москву
4 сентября 1945 года
«Господин Комиссар иностранных дел! Дорогие друзья!
Я счастлив, что сегодня впервые вступил на московскую землю.
Свет идет с востока!
Еще с детства я много читал и слышал о вашей стране, много думал об этой метрополии великих движений.
Мое волнение смешано с радостью оттого, что мы сегодня встретились в эти дни славы. Надо сказать, что эта слава стоила многих жертв и крови, пролитой доблестной Красной Армией.
Вместе с войсками Красной Армии армия нашей маленькой страны смогла наконец сражаться для победы над фашизмом и гитлеризмом и победить, чтобы выиграть мир.
Мои мысли обращены к великому руководителю Советского Союза, Главнокомандующему Красной Армией в прошедшей войне — к Генералиссимусу Сталину.
Я счастлив быть среди вас и уверен, что мы сохраним добрую память о нашей встрече и добьемся плодотворной работы и результатов в пользу обеих стран».
Непродолжительный отдых после нелегкого перелета, и Петру Грозе говорят, что его вместе с делегацией ожидает товарищ Сталин.
Машины въехали в Кремль через Спасские ворота, свернули направо и с уменьшенной скоростью двигались вдоль высокой стены. Грозе этот путь показался очень долгим, почти бесконечным. Он испытывал такое чувство впервые. Признался потом Георге Георгиу-Дежу:
— Я будто пребывал во сне.
Вошли в небольшой вестибюль старинного здания у самой кремлевской стены, дежурный у лифта нажал кнопку. Длинный коридор с высокими дубовыми панелями, мягкая ковровая дорожка. Дежурный офицер козырнул и открыл дверь справа. Приемная, еще дверь, еще один офицер отдал честь. Гроза поднял глаза и увидел, что навстречу ему идет знакомый по стольким фотографиям человек. Седые поредевшие волосы, седые усы, черные пронзительные глаза светят из-под густых, но тоже седых бровей. Он охватил гостя своим горячим взглядом, и Гроза почувствовал этот взгляд почти физически.
— С приездом, господин Гроза. — Сталин сделал небольшую паузу. Посмотрел снизу вверх
