Галина Мосияш - Встреча навсегда

Дело в том, что рабочие некоторых цехов (что повелось, видимо, давно) организовали «тайное товарищество». И перед самым концом работы в укромном месте «провожали» прошедший рабочий день.

Для сборки и промывки некоторых деталей выдавали особый лак, разведенный якобы на чистом спирте. «Химики» придумали, как очистить тот спирт от лака. И когда «очищали» (до несмертельной дозы) — этим и поздравляли друг друга.

Сережа мне об этом уже рассказывал. Я очень просила его «не вступать» в это «товарищество». Так как стоит только раз соблазниться — и потянет дальше. Объясняла ему, что это сильнейшие токсины. Но однажды такое все же случилось. Сергей, ничего не помня и не соображая, дошел еще как–то до дома. Ухватился за скобку двери и повис… Слышу странные звуки, какое–то царапанье. Открываю дверь — он прямо мешком вваливается в дом и грохается на пол… Даже не пошевелился. Я перепугалась, расстегнула ворот рубашки, брызнула в лицо холодной водой, перевернула на бок. Пульс часто–часто «тикает» — живой. Снять с него верхнюю одежду я не смогла. Так он и остался ночевать на полу.

На другой день (уже раздетый и помытый) лежал пластом и слушал мое «гуденье».

— Ты что молчишь, не отвечаешь?! — насторожилась я.

— Галя… Ты говори, говори… Но слов я не могу понять… Я слушаю только твой голос, я люблю твой голос… — говорить с ним было бесполезно.

Задумалась — что же дальше–то делать? Утром следующего дня, когда он уже как следует пришел в себя и я могла его оставить с детьми, побежала в магазин. Купила бутылку хорошего вина. Состояние у него было не из легких, — понятно какое, да еще после такой отравы. Налила ему «лафитник» (стограммовый стаканчик) вина, подаю. Он как–то недоверчиво посмотрел на меня: не шутка ли?..

— Это что? Вино? — спрашивает.

— Да, вино, не отрава. Выпей, полегче станет.

С какой благодарностью он выпил это вино!.. Не буду повторять, что он мне говорил.

Немного погодя мы договорились, что теперь он (если не соблазнится лаком) вечером после работы будет выпивать по лафитнику такого вина. Я старалась не нарушать своего слова. И он — тоже. Слава Богу, то был первый и последний раз.

Но как бы там ни было, учебный год Сережа закончил с вполне приличными оценками. И весной 54‑го года мы танцевали с ним на выпускном вечере. Он получил неплохой аттестат об окончании средней школы.

И теперь, пока еще ничего не забылось, решили тут же начать подготовку к вступительным экзаменам в Новосибирский пединститут.

И вновь мы сидели с учебниками и «грызли гранит науки». Теперь я натаскивала его больше по русскому языку, так как «засыпались» абитуриенты в основном на русском письменном. А Сергей, к моему огорчению, писал безграмотно.

Считала, что больше всего пользы могут дать диктанты — это основа письма, действенная практика. Писали их почти каждый день, вернее, — вечер.

Но все же я была не совсем уверена, что он получит на экзаменах по письменному хорошую оценку, и очень беспокоилась. А он взял да и получил «хорошо»!..

Это был для нас настоящий большой праздник!

Сны о розовом коне

Уже со справкой о зачислении на заочное отделение пединститута, на факультет географии, Сергей решил попытаться найти учительскую работу. Но это оказалось не так–то просто. Ни в пригороде (у нас), ни тем более в городе вакансий не было. В районо предложили только какой–то дальний сельский район — там еще что–то было возможно.

Созвонилась я с наиболее ближним, Каргатским районом, где жили наши родственники — моя родная (по отцу) тетя с мужем. Петр Никифорович Белобородов был в то время первым секретарем Каргатского райкома. И они нас здорово поддержали. Явились мы к ним с двумя детьми. Они сразу отвели нам одну из комнат. Прожили у них около двух недель, осмотрелись, отдохнули, пока подыскали мне работу.

И в новой школе не было работы. Обещали только месяца через два, и то — неизвестно какой предмет. Первое время он «сидел» дома с детьми. Потом, когда нашли для них нянечку (девочку лет 15–16), Сережа освободился и решил попытать счастья в охоте и рыбалке, тем более, что в магазине ни мясных, ни рыбных продуктов вовсе не было. Да и вообще, прилавки были пусты.

Зато места для охоты, по его определению, были просто великолепные, с самой разнообразной дичью. Кругом тянулись небольшие леса, переходящие в лесостепь. Много было зайцев, коз, но еще больше — лесных птиц: тетеревов, куропаток, рябчиков.

А дядя Петя, заядлый охотник, подарил Сергею хорошее охотничье ружье. Первые месяцы он и здесь нас выручал — снабжал разными охотничьими продуктами. Часто приезжал на машине (к директору совхоза) и каждый раз привозил нам то свежей рыбы (у шофера был небольшой невод), то по две–три птицы.

Сережа стал ходить на охоту почти ежедневно. Иногда приходил с пустыми руками, но чаще приносил зайца или куропатку. Приходил такой довольный:

— Какая благодать!.. После завода душа отдыхает. Брожу по лесам–перелескам, как Иван Сергеевич Тургенев!.. — смеялся он. — Такого счастья я еще не испытывал.

Как–то в очередной раз Сережа пришел от директора школы совсем расстроенный:

— Опять говорит: «Ничего пока нет. Возможно, дадут часа два–три в неделю вести труд…» Возможно, да еще полставки!.. Галя, ну подскажи, чем я могу заняться, чтобы помочь тебе?

— Ты помнишь, когда был на охоте, сравнил себя с Тургеневым? Вот попытайся так же описать недавно произошедший случай — как убежал от тебя подстреленный раненый зайчонок. И как ты жалел, что будет он теперь мучиться…

— Ой, нет! Такое я не смогу.

— Ты еще говорил, что писал в армейскую газету к празднику патриотические стишки.

— Вот тоже! Да кто их тогда не писал? Уря — Уря!..

— А помнишь, ты мне как–то давно рассказывал, что большой успех имел на детском утреннике (для детей военнослужащих), когда читал стихи Агнии Барто, Маршака и сказку Ершова «Конек — Горбунок»…

— Да, было такое!.. После выступления жены высшего начальства гарнизона, окружив меня, прямо сыпали дифирамбами, наперебой обещая, что они примут самое горячее участие в дальнейшей моей судьбе. Но как и чем они собирались «облагодетельствовать», так и осталось для меня загадкой…

Помолчали. Но раз уж начали мы разговор о стихах, решила сказать то, о чем я часто думала:

— Ты, Сережа, сейчас часто бываешь с детьми. Разговариваешь с ними, слушаешь, что они говорят между собой. Они часто такое интересное выдают!.. У меня даже есть записи их разговоров. Возьми и попробуй написать хотя бы маленькое четверостишие. А я потом посмотрю, что получилось. У тебя должно получиться, — уверяла я его. — Ты же со сцены хорошо читаешь. Значит, понимаешь: что лучше подобрать, что больше понравится. Значит, ты чувствуешь стих… Попробуй, испыток — не убыток, — как говорит пословица.