Александр Андреев - Берегите солнце

Прибежал и Чертыханов с вещевым мешком за плечами, запыхавшийся, распаренный, - видимо, сильно торопился. Он бодрым, строевым шагом подошел к нам.

- Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу капитану. - И, повернувшись ко мне, крикнул: - Товарищ капитан, ефрейтор Чертыханов после излечения в госпитале прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей боевой службы! Разрешите встать в строй?

- Вставайте, - сказал я.

Бойцы, с интересом наблюдая за плутовской рожей Чертыханова, за старательными, истовыми его движениями, ухмылялись, перешептываясь. Прокофий отодвинулся на левый фланг первого взвода и замер, уставившись на меня, точно демонстрировал бойцам наглядный урок, как надо относиться к командиру, а во взгляде его я уловил хитрый намек: пускай, мол, учатся, с каким усердием и прилежностью надо нести службу.

- Кто хорошо знает расположение города? - спросил я. Оказалось, что половина бойцов не знала Москвы. Я приказал разбить каждый взвод на группы и к каждой группе прикрепить москвичей, чтобы они могли по карте ознакомить бойцов с основными городскими районами.

Наконец появился комиссар. Стройный, легкий на ногу, он шел по двору, как бы пританцовывая. Это был порывистый молодой человек в длинной, до щиколоток, шинели с ярко начищенными пуговицами, словно были вкраплены в серую материю горящие угольки. По-девичьи нежное, моложавое лицо его было бледным, губы маленького рта выглядели излишне пунцовыми. Взмах руки к козырьку был сделан четко, с этаким вывертом, рассчитанным на эффект.

- Старший политрук Браслетов, - представился он. Рука притронулась к моей ладони и сейчас же выскользнула.

Я приказал батальону разойтись, и бойцы побежали по квартирам ближайших опустевших домов за вещами, чтобы перебраться в школу.

Браслетов отвел меня в глубь двора. Мы остановились между двумя столбами, где когда-то была натянута волейбольная сетка.

- Последнюю сводку слыхали, капитан? - спросил меня Браслетов почему-то шепотом.

- Да.

- Что вы скажете об этом? Что будет дальше? - Он зябко поежился и потер руки, ища у меня сочувствия.

Я поглядел на его маленький женственный рот, на тонкие дуги бровей и ответил почти небрежно:

- На фронте достаточно войск, чтобы задержать противника. Меня тревожит положение в батальоне, товарищ старший политрук.

Судя по всему, капризный и тщеславный Браслетов, должно быть, не терпел замечаний и сейчас оскорбленно вспыхнул, щеки покрылись розовыми пятнами.

- Что вы имеете в виду? - спросил он.

- Командир пал духом, вы по целым дням пропадаете бог знает где. Люди предоставлены самим себе. И это в такой-то момент! Восемь человек до сих пор не явились. Где они? Дезертировали? Их не видят в батальоне четвертый день.

- Подумаешь! - воскликнул он решительно. - Армии гибнут, а вы - сбежало восемь человек. Ну и черт с ними, коль сбежали! Такие в трудную минуту не надежда.

- Что вы болтаете? - сказал я, оглядывая его. - Комиссар называется!..

Браслетов побледнел до прозрачности, еще ярче обозначились дуги бровей под козырьком фуражки.

- Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне! - Побледневшие губы его трепетали, белая полоска подворотничка врезалась в шею. - Я вам... Я вам не подчиненный...

- Нельзя ли без истерик, комиссар? - попросил я и пошел к зданию школы. Браслетов молча следовал за мной.

В кабинете директора - "нашем штабе" - майор Федулов собирал в чемодан свои пожитки. Он тихонько и бездумно посвистывал. Вздернутый нос, расплюснутый на конце, покраснел, глаза обновленно поблескивали, - Федулов, видимо, только что выпил, и опьянение было еще свежим и веселым.

- Ну, капитан, желаю тебе удачи от всей души, честное слово, заговорил Федулов. - Канцелярии при мне нет, печати тоже. Один список личного состава и аттестат на питание. Питаемся мы в ближайшем подразделении ПВО. А то и так, по случаю...

- Не явилось восемь человек, вы знаете об этом? - спросил я.

- Знаю. - Майор улыбнулся примирительно и по-свойски. - Придут. Вот пронюхают, что новый командир прибыл, и заявятся, как миленькие. Они по девкам разошлись, это я знаю точно. И Спартак вот знает. Ты, Спартак, за ними сходи, позови... Ну прощайте, ребята. - Майор Федулов вышел из комнаты. Я видел в окно, как он медленно, чуть покачиваясь, пересек двор, волоча огромный пустой чемодан. "Что с ним произойдет дальше? - спросил я себя. Человек он храбрый, обязательно попадет на фронт и однажды, подвыпив, выскочит впереди бойцов, поведет их в атаку, безрассудно, не страшась за свою жизнь и за жизнь других, и вражеская пуля уложит его навсегда..."

Сзади меня Браслетов произнес дрожащим от волнения голосом:

- Жена у меня родила. Девочку. Сегодня привез домой. У жены, кажется, грудница началась. Мучается, бедняжка, молока нет...

Я обернулся к нему.

- Обязанности есть обязанности. Начнутся бои, нужно будет организовать оборону, а вы, вместо того чтобы руководить боем, побежите по своим личным делам...

- Не утрируйте! - крикнул он. - Я сказал все это не для того, чтобы вы издевались над моим горем. Теперь я знаю, что не найду у вас сочувствия.

- Жене вашей я глубоко сочувствую, - сказал я, - вам - нет.

6

Взвод лейтенанта Кащанова располагался на втором этаже в двух классных комнатах. Из одной донесся, когда мы поднялись на этаж, всполошный вспышками - шум, сквозь него пробивался мальчишеский, с визгом со всхлипами, плач. Чертыханов пробежал вперед и растворил перед нами дверь. Шум сразу стих, прервались и всхлипывания. Бойцы столпились возле парт, сдвинутых к одной стене. Лейтенант Кащанов встал и загородил собой красноармейца.

- Взвод занимается изучением расположения города, - доложил он.

Чертыханов взглядом показал мне на бойца, стоявшего за спиной Кащанова. Я тронул лейтенанта за плечо, он сделал шаг в сторону, и передо мной очутился боец, молоденький и хрупкий, с неоформившимися плечами и тонкой шеей; волосы у него мягкие и белые, нос в веснушках, на губе нежный цыплячий пушок. Я видел его впервые, в строю его не было. Он изредка сдержанно всхлипывал и размазывал по щекам слезы.

- Как ваша фамилия? - спросил я.

- Куделин, - прошептал боец.

- А зовут как?

- Петя... Петр Куделин.

- Сядь, Петя, - сказал я.

Куделин привычно сел за парту, из-за которой, должно быть, недавно встал: надо было идти на фронт. Я присел рядом.

- Почему ты плачешь?

- Так, ничего, - ответил он, не поднимая глаз.

- А все-таки?..

Лейтенант Кащанов опустился на соседнюю парту и обернулся к нам.

- Он бегал к себе домой. Прибежал, а дома нет - одни развалины.

- Кто оставался дома, Петя? - спросил я. - Родители погибли?