Генри Харт - Венецианец Марко Поло

В этом городе [Каффе] они продают рабов и рабынь в большем количестве, чем в любом другом месте мира... Я купил там двух рабынь-женщин и одного мужчину, они до сих пор живут у меня вместе со своими детьми в Кордове. Рабов продают вот как. Продавцы обнажают их, и мужчин и женщин, надевают на них войлочные колпаки и назначают цену. Потом их, совсем голыми, заставляют пройтись взад и вперед, чтобы было видно, нет ли у них какого-либо телесного изъяна. Если среди рабов продается татарин или татарка, цена на них в три раза больше, ибо можно с уверенностью сказать, что ни один татарин никогда не предавал своего хозяина.

Касаясь Венеции, какой она была в его время, Тафур пишет: «говорят, что там 70 000 жителей, но иностранцев и слуг, главным образом рабов, там очень много». Мы увидим, что Марко Поло в своем завещании отпустил на волю раба «Петра Татарина», оставив ему сумму, равную 500 долларам; впоследствии республика даровала Петру все права венецианского гражданина.

Вот в такие времена Никколо и Маффео целыми днями ехали верхом по неведомым, далеким странам, где жили самые разные народы и племена, звучали самые различные языки и наречия — русский, татарский, готский, греческий, генуэзский. Нередко им приходилось заглядывать в торговые поселения своих земляков-венецианцев и подолгу жить там — венецианских поселений здесь было много. И всюду здесь шел торг солью, мехами, лесом и рабами.

Но вот братья попали в степи и наткнулись на кочевников монголов, живших в круглых шатрах или юртах. Эти войлочные жилища достигали иногда двадцати и больше футов в диаметре и были установлены на повозках; в повозки впрягали волов. Братья стали заучивать монгольские слова и выражения и уже могли обходиться в пути без проводников. Они привыкли пить кумыс, любимый напиток монголов, приготовляемый из перебродившего кобыльего молока. У этих диких наездников был странный обычай — угощая гостя кумысом, они с силой тянули его за уши, чтобы, как разъяснил венецианцам переводчик, у гостя шире открывалось горло и ему легче было пить. Братьям Поло уже нравилось безвкусное сушеное мясо, которое кочевники ели с солью и водой, они уже привыкли спать под открытым небом. С одним лишь они не могли свыкнуться: монголы ни за что не хотели ни мыться, ни стирать своей одежды. Не надо думать, что венецианцы XIII века были в этом отношении чересчур привередливы, но равнять их с немытыми ордами монголов никак нельзя.

Наконец близ слияния Камы и Волги путешественники достигли Болгара, главного города хана Берке, внука великого Чингиса. Хан Берке со своими племенами обычно кочевал, а на зиму останавливался в каком-нибудь городе. Берке столь приветливо принял братьев Поло, что они — как знать, добровольно или по принуждению — преподнесли ему все свои драгоценности, привезенные из Константинополя, и нам известно, что хан отдарил их товарами, превосходившими стоимость драгоценностей более чем вдвое. Братья, разумеется, товары приняли и начали с выгодой торговать ими. За год, проведенный у Берке, братья Поло повидали много нового: видели разные степные племена, наблюдали смену времен года, так мало напоминавшую солнечную Венецию, диковинные языческие обычаи, незнакомую пищу и необычайные — будто на другой планете — порядки К особому укладу восточной жизни, когда женщины держатся отдельно от мужчин и в мечети и в церкви, когда они, как правило, ходят с закрытым лицом, — ко всему этому Никколо и Маффео смолоду привыкли в Константинополе. Но здесь, у монголов, все было по-иному.

Дела шли превосходно, и через год братья Поло, обогатившись, решили возвращаться в Солдайю, а оттуда на родину. Стояла весна 1262 года. Братья не были в Венеции восемь долгих лет, им хотелось поскорей оказаться дома. Они почти уже тронулись в путь, как вспыхнула междоусобная война между их хозяином, Берке, и его двоюродным братом Хулагу[10], родным братом Хубилая. Война длилась восемь месяцев, в течение которых обычные дороги на Константинополь и Венецию для Поло были закрыты. Хотя в мирное время монголы поддерживали на караванных путях относительное спокойствие и безопасность, надзор за ними во время частых войн поневоле ослабевал. Этим пользовались грабители и разбойники, купцы и караваны оказывались в их власти. Разбойничьи шайки русских, татар, венгров рыскали всюду. Днем они уходили в укрытия, а по ночам, пользуясь своим излюбленным оружием — луком и стрелами, — устраивали нападения, убивали, грабили и, прихватив добычу, вновь исчезали Впереди себя они гоняли табуны лошадей, запасные лошади и конина у них были всегда, поэтому они имели возможность уходить от погони и держаться вдали от городов. Они являлись бичом степей, и у Никколо и Маффео были все основания их опасаться.

К тому времени братья уже умели бегло говорить по-монгольски и усвоили немало местных обычаев. Более того, среди туземных купцов, с которыми они торговали, у них появилось много друзей. И вот братья решились ехать «на восход солнца», надеясь отыскать дорогу, которая в конце концов приведет их в Венецию.

Свои товары — торговые дела братья Поло никогда не забывали ни на минуту — они погрузили на арбы; такой вид повозки существует в тех местах и поныне. У арбы два очень высоких колеса — для езды по воде и грязи — и верх из рогожи или войлока — для защиты от солнца или от дождя. В безводной местности в нее вместо лошади или осла впрягали верблюда.

Прошло несколько недель тяжелого пути, и венецианцы вступили в настоящую пустыню. Семнадцать дней ехали они по пустыне и ни разу не видели ни города, ни даже маленького селенья. Но им встречалось множество татар. Татары жили в шатрах и кочевали со своими стадами в поисках подножного корма с одного места на другое.

На семнадцатый день путешественники добрались до Бухары. Чингис-хан разграбил Бухару, но Угедей[11] отстроил ее. Теперь здесь правил Борак-хан[12]. После долгого однообразного пути от Болгара Бухара показалась прекрасной. Город окружали валы, над ними вздымались сиявшие на солнце голубые купола и изразцовые стены мечетей. Раскинувшаяся на берегу реки Зеравшан, с крепостью, высившейся на холме посреди города, Бухара была одним из самых оживленных торговых центров Монгольской империи. Лавки Бухары ломились от восточных товаров — шелка, фарфора, слоновой кости, пряностей, мастерски изготовленных металлических изделий. Улицы, базары, караван-сараи города были наполнены шумными толпами, стекавшимися изо всех стран Азии — от Желтого моря до Черного. Китайцы и представители других народов Восточной Азии здесь встречались всюду — всех их завела сюда погоня за барышами. Никколо и Маффео и тут занялись торговлей, не теряя, однако, надежды возвратиться на родину, с которой они были разлучены так долго. Но когда братья предприняли попытку выехать из Бухары, им пришлось столкнуться с еще большими затруднениями, чем раньше. К своему огорчению, они обнаружили, что отрезана дорога и на восток, к Китаю, и та дорога, по которой они сюда прибыли, — оба пути преграждали воинственные племена. С тем философическим спокойствием, которое приходит после многих странствий по Азии и знакомства с ее народами, они подчинились необходимости и остались в Бухаре в ожидании лучших времен.