Генри Харт - Венецианец Марко Поло

Эти случайные подачки не могли ни предотвратить ни даже надолго отсрочить неизбежный крах константинопольской Латинской империи. Венеция и Генуя беспрестанно ссорились друг с другом, борясь за господство над морями и торговлей на Востоке. Рассчитывая получить наследственную корону, в союз с генуэзцами вступил потомок свергнутого крестоносцами греческого императора Михаил Палеолог. В 1260 году наступил срок решительной схватки между латинянами, с одной стороны, и греками, которых поддерживали итальянские союзники, — с другой.

Никколо и Маффео Поло все это знали. Купцы и путешественники привозили в Константинополь тревожные вести и слухи отовсюду. Долго и горячо обсуждали братья создавшееся положение. В конце концов было решено поскорей получить остававшиеся долги, обратить большую часть своих денег в драгоценности, закупить на остальное такие товары, которые легко переправить, и затем, пока не поздно, уехать из Константинополя, где жить стало уже опасно. Времени терять было нельзя: на улицах, базарах и набережных города между генуэзцами, венецианцами, греками и латинянами то и дело уже завязывались стычки и потасовки.

Братья надумали обосноваться теперь в Солдайе [нынешний Судак. — Ред.], в Крыму. Здесь у Поло, по всей очевидности, имелось фамильное торговое отделение, ибо один из братьев, Никколо, писал в завещании (в 1280 году), что он оставляет сыновьям и дочери в пожизненное владение свой дом в Солдайе, который затем должен перейти местным монахам-францисканцам.

Какое-то время братья жили в Солдайе. Торговля тут была, по-видимому, не очень прибыльна и не оправдала ожиданий братьев Поло — в одной рукописи говорится, что они «по прошествии многих дней убедились в бесполезности своего пребывания в этой стране и решили двинуться дальше». Возвращаться домой в Венецию в тот момент было немыслимо; рыскающие повсюду, на суше и на море, шайки разбойников и пиратов оставляли один возможный путь — на восток. Там, вдалеке от избитых торговых дорог, у монголов и иных народов братья Поло рассчитывали вести куда более выгодную коммерцию. Они знали, что там можно было с успехом торговать лесом, смолой, кожами, солью, мехами, зерном и главное — рабами.

Торговля людьми в XIII и XIV веках процветала во всем Восточном Средиземноморье, на всех берегах Черного моря и в устьях впадающих в него рек. Постоянными покупателями рабов были египетские мамелюки[9] — из рабов мамелюки формировали свою армию. Огромное количество рабынь и евнухов поглощали их гаремы. Египетских агентов-скупщиков можно было встретить в любом порту, где только продавались невольники. Невольничьи рынки посещали и европейцы — работорговля процветала и приносила неимоверные барыши.

Наиболее оживленным районом работорговли являлись берега Черного моря и тяготеющие к нему области. Работорговлю одобрил и узаконил сам византийский император Палеолог. Пленников, захваченных среди племен и народов, не желавших подчиниться монгольскому игу, продавали в рабство без всякой пощады. Венгров, русских, татар и представителей кавказских народов увозили во все страны мусульманского мира. Среди отсталых народов Южной России нередко случалось, что родители сами продавали своих детей, в особенности дочерей, работорговцам, отправлявшим невольников на Запад.

Работорговля находилась главным образом в руках итальянцев, и, как известно, итальянцы (официально) принимали меры, чтобы ограничить работорговлю, продавая в неволю лишь тех несчастных, которые не были христианами. Работорговля соблазняла многих, ибо она приносила колоссальные барыши — как правило, не меньше тысячи процентов, — и мошенники работорговцы, чтобы обойти закон, нередко принуждали попавших к ним беззащитных греческих христиан отказываться от своей веры. В одной только Александрии ежегодно продавалось до двух тысяч женщин-невольниц. Самые высокие цены платили за черкешенок, самые низкие — за сербиянок.

Выгодна была торговля и рабами-мусульманами, и их, в том числе рабов татарского происхождения, во множестве привозили в Италию. В результате крестовых походов и роста торговли в Леванте оказалось немало купцов и других европейцев, к их услугам здесь были невольники, которых они увозили на родину, заменяя ими в своих домах платных слуг. Флорентийский закон 1364 года без обиняков разрешал ввоз рабов и рабынь не христиан, разрешалось также перепродавать и дарить их. С 1366 по 1397 год в одной только Флоренции зафиксировано триста восемьдесят девять сделок по продаже рабынь; двести пятьдесят девять из этих рабынь были татарки. Флорентийские работорговцы вели крупные дела в Анконе и Лукке.

В Геную и Венецию рабов каждый год завозили тысячами. В 1368 году в Венеции скопилось так много невольников, привезенных с Ближнего Востока, что на какое-то время это грозило спокойствию республики. Рабов, иногда целыми семьями, развозили из итальянских портов морем по всему полуострову, многих перепродавали в Испанию и Германию — в Германии работорговлю разрешил особым указом император Фридрих III. Если на невольничьих рынках Египта охотно покупались мужчины, которыми пополняли армию, то на Западе не менее охотно покупали молодых девушек: у хозяев-христиан девушки оказывались или в положении домашних слуг, или — что было чаще — в положении наложниц. В документах той эпохи среди владельцев восточных рабов встречаются самые славные имена Италии. За красивых рабынь платили по четыре тысячи долларов! Хотя торговля восточными невольниками, принявшая такой огромный размах, вследствие падения Константинополя в 1453 году внезапно прекратилась, этот приток рабов навсегда наложил свою печать не только на население Италии, но и на население всех стран, куда рабы попадали. В кровь любого народа Европы, от Северного моря до Средиземного, влилась обильная струя русской, татарской, черкесской, турецкой и африканской крови, не говоря уже о народностях Малой Азии и бесчисленных мелких племенах, живших по берегам Черного и Каспийского морей.

Испанец Перо Тафур в своей знаменитой книге «Andangas у viajes» («Происшествия и путешествия»), относящейся к середине XV века, описывает невольничий рынок в Каффе [нынешняя Феодосия. — Ред.], которая была во времена Поло центром работорговли.

В этом городе [Каффе] они продают рабов и рабынь в большем количестве, чем в любом другом месте мира... Я купил там двух рабынь-женщин и одного мужчину, они до сих пор живут у меня вместе со своими детьми в Кордове. Рабов продают вот как. Продавцы обнажают их, и мужчин и женщин, надевают на них войлочные колпаки и назначают цену. Потом их, совсем голыми, заставляют пройтись взад и вперед, чтобы было видно, нет ли у них какого-либо телесного изъяна. Если среди рабов продается татарин или татарка, цена на них в три раза больше, ибо можно с уверенностью сказать, что ни один татарин никогда не предавал своего хозяина.