Мимолетные видения незнакомой Японии - Лафкадио Хирн
В другой раз, когда святой приезжал в Такао-сан близ Киото, император, пожелав, чтобы Кобо Дайси расписал скрижаль для большого храма Конго-додзи, вручил табличку посыльному и распорядился доставить ее монаху. Но когда посыльный прибыл к месту, где жил Кобо Дайси, оказалось, что река настолько разбухла от дождей, что через нее никто не мог переправиться. Через некоторое время Кобо Дайси появился на противоположном берегу и, услышав о пожелании императора, попросил посыльного держать скрижаль в руках. Святой сделал кистью несколько росчерков в воздухе, и знаки тотчас же появились на табличке, которую держал посыльный.
Часть 2
В ту пору Кобо Дайси любил медитировать в одиночестве на берегу реки и однажды во время сеанса медитации заметил стоящего перед ним мальчика, который с любопытством на него смотрел. Мальчик был одет как нищий, но прекрасен лицом. Прежде чем Кобо Дайси успел что-то сказать, мальчик спросил его: «Вы ли Кобо Дайси, которого зовут Гохицу-Ошо, монахом, умеющим писать пятью кистями сразу?» Кобо Дайси ответил «да». Тогда мальчик сказал: «Я тоже попробую». И стал писать кистью по воздуху, как это делал Кобо Дайси. Потом он снова обратился к монаху: «Прошу вас, напишите для меня что-нибудь на поверхности воды». Кобо Дайси написал на воде поэму во славу реки. На мгновение прекрасные письмена были видны на водной поверхности, словно упавшие на нее листья, но течение быстро унесло их прочь. «Теперь я попробую», – сказал мальчик и написал на воде знак дракона – иероглиф Рю стилем под названием «сосё» или «травяное письмо». Знак остался на зыбкой поверхности, и его не унесло течением. Однако Кобо Дайси заметил, что мальчик не поставил тэн – маленькую точку, которая была частью иероглифа. «Почему ты не поставил тэн?» – спросил он мальчика. «Ой, забыл! – воскликнул мальчик. – Прошу вас, поставьте ее за меня». Кобо Дайси поставил точку, и о чудо! Знак дракона превратился в настоящего дракона. Дракон страшно зашевелился в водах реки, небо затянули грозовые тучи, засверкали молнии. Дракон бурным вихрем взвился в небо.
«Кто ты?» – спросил Кобо Дайси мальчика. Мальчик ответил: «Я тот, кому люди поклоняются на горе Готай. Я повелитель мудрости Мондзю-босацу». С этими словами мальчик преобразился, его красота стала светозарной, как красота богов, сияющие члены источали волны мягкого света. С улыбкой мальчик поднялся в небо и скрылся за облаками.
Часть 3
Однако Кобо Дайси и сам однажды забыл добавить тэн рядом со знаком «О» на скрижали, на которой писал название ворот Отэмон для императорского дворца. Когда император в Киото спросил его, почему он не поставил тэн, Кобо Дайси ответил: «Я забыл. Сейчас поставлю». Император распорядился, чтобы принесли лестницу, потому что скрижаль уже установили высоко над воротами. Но Кобо Дайси, стоя перед воротами на мостовой, подбросил свою кисть в воздух. Мазнув по скрижали, кисть оставила восхитительный тэн и упала в руки мастера.
Кобо Дайси также расписал скрижаль на воротах Кока-мон в императорском дворце в Киото. Рядом с воротами жил человек по имени Кино Момоэ. Он поднял на смех иероглифы, написанные Кобо Дайси, и, указав на один из них, заявил: «Эта закорючка похожа на чванливого борца». В ту же ночь Момоэ приснилось, что к его кровати подкрался и с кулаками набросился на него борец. Взвыв от боли, спящий проснулся и увидел, как борец взвился в воздух и, заняв свое место на скрижали, обратился в иероглиф, над которым насмехался Момоэ.
Был еще писец по имени Ономо Току, славившийся своим талантом и насмехавшийся над некоторыми иероглифами, написанными Кобо Дайси на табличке ворот Сукаку-мон. Писец с издевкой указал на знак «су» и сказал: «Этот знак напоминает слово „рис“». В ту же ночь ему приснилось, что иероглиф превратился в человека, и тот избил его, истоптал его лицо ногами на манер комэцуки, молотильщика риса, прыгающего, чтобы привести в движение цепы, вышелушивающие рис, и при этом приговаривал: «Ты понял? Меня прислал Кобо Дайси». Проснувшись, писец обнаружил, что он весь в синяках и кровоподтеках, как человек, которого долго топтали ногами.
Через много лет после смерти Кобо Дайси обнаружилось, что названия, написанные им на двух воротах императорского дворца – Бифуку-мон (ворота Прекрасной Судьбы) и Кока-мон (ворота Бесподобного Величия), почти стерлись от времени. Император приказал дайнагону[6] по имени Юкари подновить скрижали. Юкари, однако, памятуя, чем кончились другие попытки, боялся исполнять указание императора. Опасаясь божественного гнева Кобо Дайси, он сделал подношения и в молитве попросил у него разрешения на выполнение задания. В ту же ночь Кобо Дайси явился дайнагону во сне, ласково улыбнулся и сказал: «Выполни работу, как требует император, и ничего не бойся». Юкари, как написано в книге «Хонтё мондзуй», восстановил таблички в первый месяц четвертого года эры Канко.
Все эти истории мне рассказал мой друг Акира.
Глава третья
Дзидзо
Часть 1
Я провел за осмотром синтоистских и буддийских храмов еще один день. Мне попадалось на глаза много любопытных вещей, но я так и не увидел лика Будды.
Раз за разом утомленно поднимался я по каменным ступеням, проходил под воротами с гаргульями в виде слоновьих и львиных голов, вступал, сняв обувь, в пахучие сумерки и волшебные цветники из позолоченных бумажных цветков лотоса, дав привыкнуть глазам к полумраку, высматривал образ Будды, но нигде не находил его. Кругом одно лишь сочное, сбивающее с толку мерцание едва различимых предметов, неотчетливая роскошь алтарей, усеянных причудливыми бронзовыми завитками с позолотой, сосуды неопределенной формы, набранные золотом загадочные тексты, мистически поблескивающие подвески – внешнее обрамление алтарей с плотно закрытыми дверцами.
На меня большое впечатление произвела та радость, с какой местный люд отправляет свою веру. Никакой мрачности, суровости и подавленности. Нет ничего напоминающего хотя бы торжественность. Светлые дворы и лестницы храмов полны смеющейся детворы, играющей в незнакомые игры. Мамаши, приходящие помолиться, позволяют своим карапузам ползать по циновкам и пищать. Люди относятся к своей религии легко и непринужденно. Они бросают деньги в большие ящики для подаяний, хлопают в ладоши, бормочут короткую молитву и выходят за порог храма,
