Петр Вершигора - Рейд на Сан и Вислу

Дорога оказалась плохой: груды булыжника, вывороченного танками, частые воронки от авиабомб и снарядов. Предусмотренный Кожушенко график движения по пятнадцать — двадцать километров в час явно срывался. Так и не пришлось посмотреть знаменитый Иваньковский мост при дневном свете: проехали его поздним вечером. Но зато мы компенсировали свое вполне понятное партизанское любопытство расспросами, разместившись в этом самом Иванькове на первую ночевку.

Путь до Овруча занял весь второй день марша. Бывший учитель истории и географии, а сейчас наш разведчик, Кашицкий говорил на последнем перед Овручем привале:

— Древний этот городок известен еще по первым русским летописям. Именно сюда, в Полесье, ходили на полюдье — грубый феодальный грабеж — первые киевские князья.

Потом я слушаю, как отсюда, из района Овруча, стягивалось на север к Гомелю и Могилеву украинское ополчение времен 1812 года, А где–то выше, под Салтановкой, взяв за руки двух сыновей, генерал Раевский поднимал в атаку своих бравых солдат.

— Кашицкий! — окликаю я. — А ты бы разведчикам об этом лекцию прочел.

— Да я уж разговаривал с ними. Лекция не лекция, а вроде того…

— Ну и как?

— Слушают.

— Действовали вокруг Овруча партизаны гражданской войны?

— А как же! Отсюда стягивал свои полки к Коростеню и Житомиру Николай Щорс. На помощь батько Боженко и лихому Черняку, которые прорубались тогда на запад против Петлюры…

Связано было с Овручем и более близкое к нам смелое партизанское дело. Всего какой–нибудь месяц назад налетел на размещавшийся здесь немецкий гарнизон партизанский генерал Сабуров. В составе соединения Сабурова действовал чехословацкий партизанский отряд. Командовал тем отрядом бывший капитан словацкой армии Ян Налепка, который и погиб в бою за Овруч.

«Надо будет посетить могилу нашего товарища по оружию в Овруче», — подумал я.

А колонна двигалась по фронтовой дороге, то растягиваясь, то собираясь впритык. Натужно ревя моторами, тяжелые грузовики переползают воронки и выбоины, а на коротких участках сохранившегося шоссе, весело брызнув из глушителя голубоватым дымком, сразу набирают скорость.

На одном из таких довольно длинных отрезков нормального шоссе стало клонить ко сну.

— Два Андрея, два Андрея, — шепнул я с полусонной улыбкой.

— Чего? — повернулся ко мне фронтовик шофер.

— Да так… Вспомнил, как с нами в горы ходили два Андрея.

Лицо у солдата расплывается в улыбке:

— Какие тут горы, товарищ подполковник?

— Да не тут, друг. Это в Карпатах было.

— До Карпат еще далеко, — беззаботно отвечает шофер из автобата службы тыла Первого Украинского фронта.

Вместо ответа я мурлычу под нос нашу песню, сочиненную Платоном Воронько:

Дни и ночи стрельба, канонада,

Только эхо в Карпатах ревет.

Партизан не желает пощады

И на помощь к себе не зовет.

Не зовет он далекого друга,

Что на фронте за тысячу верст.

Из–за Дона и Южного Буга

Ты придешь к нам, наш сменщик, на пост…

«Вот он и пришел, сменщик… И конверт со мной. Что же там ждет нас, впереди?».

Водитель нажимает на газ. Впереди — Овруч. А в Овруче сто пар быков, на которых мы махнем снова туда, на запад, и, может, опять замаячат на нашем пути Карпатские горы…

5

На следующий день, в Овруче, мы, участники Карпатского рейда, посетили могильный холм над останками Яна Налепки и других товарищей, которые навеки уснули здесь.

— Он что — из того полка? — спросил я, имея в виду визит землячки Кашицкого, нашей знаменитой Карповны, к словакам.

— Точно не знаю, — ответил Кашицкий. — Слыхал только, что капитан этот был начальником штаба словацкого полка.

Вспомнил я и командира полка полковника Иозефа Гусара, того самого, с которым еще весной 1943 года наша храбрая Карповна вела переговоры. Он так и не решился сам перейти к нам. Но все же установил с нами контакт и не особенно препятствовал бегству своих солдат и даже унтер–офицеров в партизанские отряды. Вспомнил и о том, что благодаря работе Карповны и Кашицкого мы смогли, будучи в Карпатах, перебросить в Словакию грамотных в партизанском деле словацких войников, будущих застрельщиков словацкого восстания. Я сказал об этом Кашицкому, сожалея, что наш поспешный уход из тех краев оборвал хорошо налаженную связь со словаками.

— Они себя еще покажут, — уверенно ответил Кашицкий.

И в памяти моей воскресли открытые, честные лица словаков–партизан. «Да, они еще себя покажут…» Один из них — Андрей Сакса — и сейчас воюет в нашей главразведке, а другой Андрей действовал в знаменитой третьей роте Карпенко. Достигнув с нами словацкой границы, этот второй Андрей во главе небольшой группы словаков перешел в июле 1943 года на родную землю и стал там одним из организаторов партизанского движения.

— А Сабуров–то? Переплюнул нас с тобой, разведчик. А? — подзадорил я Кашицкого.

— Так ему что? Пока мы на Карпаты ходили, он имел время агентуру наладить…

Ян Налепка, видимо, был решительнее Иозефа Гусара. Не знаю, сам ли Налепка оказался инициатором или этот смелый план ему предложил Сабуров через своих разведчиков, но задумано было большое дело: организовать переход всего Словацкого полка на сторону партизан. План разработали умело, только, может быть, слишком детально. «В таких случаях детализация вступает в противоречие с конспирацией, — говаривал не раз комиссар Руднев. — Чересчур тщательная разработка операций в подполье часто грозит им срывом из–за неосторожности или предательства». Так случилось и на этот раз: план перехода на нашу сторону всего Словацкого полка вдруг оказался под угрозой провала. Налепка не дал гестапо времени переловить своих единомышленников. Собрав наиболее активных подпольщиков, он бежал с ними к партизанам. Немцы организовали погоню за беглецами на автомашинах и танках. Однако словацким офицерам и солдатам удалось скрыться в лесу. А там уж они были встречены украинскими и русскими товарищами с распростертыми объятиями.

Таким образом возник первый словацкий партизанский отряд. Я о нем слыхал немало по возвращении из Карпат. Это была боевая патриотическая организация, сильная в военном и крепкая в морально–политическом отношении.

После дерзкого перехода на сторону партизан Яна Налепки и его товарищей гитлеровское командование вынуждено было все словацкие полки не только спешно снять с фронта, но и убрать их из своего оперативного тыла в Полесье.

Ян Налепка и его товарищи показали гитлеровцам, на что способны войники, когда они сражаются за правое дело. Вынужденные до этого нести караульную и патрульную службу в пользу своего лютого врага — немецкого империализма, словаки всячески саботировали ее. Часто при встречах с партизанами они лишь для вида стреляли в воздух и быстро оставляли занятые позиции, бросая на месте «боя» ящики с патронами и минами (им хорошо было известно, что партизаны нуждаются в боеприпасах)… Так было и под Юревичами: партизаны Мельника захватили там даже две отличные шкодовские пушки с полным боекомплектом. Очень пригодились эти пушки в бою за город Брагин.