Ольга Афанасьева - Мстислав Ростропович. Любовь с виолончелью в руках

«…Я многому научился, когда ездил по Сибири, по реке Енисей; у нас тогда была группа, которая называлась «Четыре мушкетера»: я играл на виолончели, замечательный баянист Юра Казаков — на баяне, чтец Валерий Токарев читал и еще был один из певцов (в одном случае это был Виталий Кильчевский, солист Большого театра, кстати говоря, из Петербурга, а в другом — Алексей Гелева, бас, тоже из Большого театра).

Часто мы выступали в деревнях, где никогда не видели и не слышали живых артистов. А как-то раз зимой в этой же компании я поехал на целинные земли. Играл с Юрой Казаковым, а слушать нас пришли мужики, которые, прямо скажем, были очень довольны моим выступлением, но они комментировали его громче, чем я играл. Я почти не слышал ни себя, ни Юру. Я начал играть громче, они стали громче говорить, потому что я им мешал; я — еще громче, они вообще стали кричать: «Ты посмотри, ты посмотри на него, молодец какой».

Д. Шостакович — русский композитор, внесший вклад в классику мировой музыкальной культуры XX в.

И тогда я вдруг стал играть десять пиано, пианиссимо, то есть очень тихо. И знаете, наступила невероятная тишина: они замолчали, и я понял, что пиано и пианиссимо значительно более действенны, чем фортиссимо, и хорошие слова очень мудро говорить шепотом»[14].

Во второй половине 1940-х годов Ростропович дал свои первые большие концерты: помимо Москвы — в Ленинграде, Киеве, Риге, Свердловске, Таллинне, Вильнюсе, Каунасе, Минске и других городах страны.

Международные конкурсы считались показателем уровня советской исполнительской школы, победы в них были обязательны. Отборочные комиссии пропускали сквозь свое сито лишь самых талантливых и надежных музыкантов. Конкурс, устроенный на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Праге, стал первым для Ростроповича. Председательствовал в жюри В. Шебалин, членами жюри от Советского Союза были С. Козолупов и скрипач Д. Цыганов — глава известного Квартета имени Л. Бетховена. На конкурсе Ростропович занял первое место, и газета «Млада фронта» назвала его «сенсацией соревнования».

После возвращения из Праги скрипач Л. Коган, кларнетист И. Рогинский, пианист А. Каплан и М. Ростропович дали концерт в Большом зале Ленинградской филармонии. 14 октября 1947 года двадцатилетний виолончелист, сильно волнуясь, вышел на сцену Большого зала. Играл Ростропович хорошо, и спустя два дня в газете «Вечерний Ленинград» появилась заметка: «Самое яркое впечатление оставляет виолончелист Мстислав Ростропович, еще до Пражского фестиваля удостоенный звания лауреата на Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей. Он умеет до предела использовать выразительные возможности виолончели — этого самого “певучего” струнного инструмента. Ученик известного педагога профессора С.М. Козолупова, Ростропович воспринял в школе своего учителя полную свободу владения инструментом и умение подчинить все технические средства художественному замыслу. В той глубине и серьезности, с которой молодой музыкант подходит к трактовке произведений Чайковского, Баха, Прокофьева, сказывается многообразие его художественных интересов. Ростропович совершенствуется в классе композиции, фортепиано, изучает философию, литературу». Отзыв Ростропович сохранил, и с тех пор все связанное с Ленинградом было отмечено для него особым знаком.

Вместе с ленинградским виолончелистом Д. Шафраном он участвовал в 1949 году в конкурсе на фестивале молодежи и студентов в Будапеште, и разделил с ним первую премию. Член жюри Д. Ойстрах писал, что «их легкой и грациозной технике могут позавидовать многие скрипачи». После Будапешта были гастроли в Венгрии, Чехословакии, Польше. В 1950 году на специальном Международном конкурсе в Праге имени великого чешского виолончелиста Гануша Вигана Ростропович вновь разделил победу с Д. Шафраном. После конкурса он побывал в Болгарии, ГДР, Румынии, Польше, Австрии.

В двадцать три года добившись известности на концертной эстраде, он больше не участвовал в конкурсах. В этом не было необходимости. Логический подход к совершенствованию техники игры помогал добиться отличных результатов. Позднее он вспоминал: «У меня бывали четырехмесячные перерывы в занятиях, но мне это не мешало». Игра на инструменте была для него своего рода спортом.

Не всем нравилась игра Ростроповича, слишком многое в ней было непривычным. Исследователь виолончельного искусства Т. Гайдамович, наблюдавшая его ранние артистические шаги, пишет: «В юности Мстислава Леопольдовича увлекала гротескная острота рисунка, некоторая жесткость в передаче эмоций. Экспрессивность игры, напор подавляли у него красоту лирических образов. Артист был по-молодому непримирим в своем мироощущении. Различные аспекты душевных переживаний раскрывались им подчас односторонне, угловато. Временами исполнитель словно стремился уйти от простых, душевных раздумий в безудержно влекущий поток мгновенных жизненных впечатлений. В отдельных произведениях (“Менестрели” Дебюсси, “Итальянская сюита” Стравинского) он словно скрывался от подлинного мира чувств за мастерской его стилизацией»[15]. Многим критикам и ценителям музыки ближе была проникновенная игра Д. Шафрана. Ростропович принял критику к сведению и продолжал работать над техникой игры. Начало пятидесятых годов он называл периодом «страстного желания играть хорошо».

Постепенно у него складывался классический репертуар: шесть сюит Баха, пять сонат Бетховена, две сонаты Брамса, концерты Лало, Дворжака, сонаты Шопена, Грига, Рахманинова, концерт и сонаты № 1, 3 Хиндемита, концерт Шумана, «Вариации на тему рококо» Чайковского, «Дон Кихот» Штрауса. Ростропович изучал различия в трактовке виолончели разными композиторами, штудировал партитуры виолончельных концертов, чтобы уяснить соотношения в них соло и аккомпанемента, место оркестра в сочинениях для виолончели.

Д. Шафран — советский и российский виолончелист

В 1949 году Ростропович впервые на конкурсе в Праге исполняет Концерт А. Дворжака. Известный чешский дирижер Вацлав Талих предложил Ростроповичу сделать запись. Талих познакомил молодого русского виолончелиста с духовным миром Дворжака, его переживаниями на чужбине, отразившимися в музыке Концерта. Произведение Дворжака в исполнении Ростроповича обрело особое душевное тепло. Повторяя Концерт в разные годы, Ростропович утверждал, что хотел этой музыкой «рассказать о больших чувствах, передать трагическую тоску по родине, крик изболевшего сердца», и, вместе с тем, музыка должна была остаться доброй, «словно обнимающей человека, который ее слушает».