Паткуль. Неистовый лифляндец - Борис Николаевич Григорьев
В 1656 году для Лифляндии кончились короткие мирные времена и небо затянуло грозовыми облаками новой войны. Шведская армия вторглась на территорию Польско-литовского государства, и пока Карл Х Густав гонялся за неподатливыми поляками по всей их обширной стране, «тишайший» царь России Алексей Михайлович нарушил Столбовский (весьма унизительный и несправедливый для России) мир и вторгся со своим войском в Лифляндию. Оставляя за собой разрушения, пожары и брошенные населением хутора и поместья, русская армия взяла города Дюнабург, Дорпат и Кокенхусен и осадила Ригу. После шестинедельного противостояния под стенами города осаду пришлось снять. К зиме русские отошли на восток, оставив в завоёванных городах и крепостях небольшие гарнизоны, чтобы следующим летом нагрянуть в Ливонию снова.
Наступление русских кое-как отбили, но в октябре под стенами Риги появилось войско литовского гетмана Гонсевского. К этому времени шведская армия во главе с королём, так и не добившись окончательной победы над поляками, ушла воевать в Данию, и оголённая в который раз Лифляндия подверглась новому нашествия поляков и литовцев. Литовцам, как и русским, крепость оказалась не по зубам, но зато подчинённому гетману генералу Комаровскому удалось завоевать Роннебург и Венден. Скоро Комаровский направил свои отряды к Вольмару.
Верховный главнокомандующий шведскими войсками в Лифляндии граф Магнус Габриэль Делагарди (де ла Гарди), свояк короля, 5 марта 1657 года послал Ф.В.Паткулю письмо, в котором призывал барона, как доброго патриота, взять на себя полномочия по координации действий военных и гражданских властей в Вольмарской округе. В августе граф пишет Паткулю благодарственное письмо за усердие, проявленное им на этом посту, и посвящает в свои планы оборонительных действий против русских. К моменту появления пана Гонсевского в Лифляндии Ф. В.Паткуль находился в своём поместье и хотел вместе с семьёй отсидеться за неприступными стенами Риги, но, получив уведомление от генерала Адеркаса о том, что все пути к Риге перерезаны противником, поспешил укрыться в ближайшей крепости Вольмаре. Это решение оказалось роковым как для самого лантрата, так и для будущего его сына Йохана Рейнхольда.
Гарнизоном в Вольмаре командовал майор Якоб Спренгпорт, немец по происхождению, недавно получивший шведское дворянство. Силы осаждённых были настолько малочисленны, что Спренгпорту для обороны крепости пришлось привлечь всё мужское население города и укрывшихся за его стенами беженцев. Правда, у Спренгпорта был шанс усилить гарнизон за счёт отступавших под ударами поляков отрядов генерала Адеркаса и полковника Толя, но заносчивый и упрямый Спренгпорт отказался им воспользоваться, сославшись на скудость провианта в городе. Он отказался открыть ворота для Адеркаса и Толя и решил оборонять город в одиночку. Оскорблённые Адеркас и Толь удалились в сторону Пернау, а Вольмар остался один на один с многочисленным противником.
Скоро в городе начались повальные голод и болезни, малочисленный гарнизон Вольмара неуклонно таял, но всё ещё держался. Ф.В.Паткуль проявил большую настойчивость и волю для укрепления духа оборонявшихся, день и ночь торчал на стенах крепости и вместе со своими сыновьями-подростками помогал отбивать атаки литовцев. Через пять дней осады Спренгпорт созвал военный совет и объявил, что положение крепости безысходно: кончились провиант, топливо и вода, гарнизон понёс тяжёлые потери – осталось всего 103 человека, способных носить оружие. Противник готовился к генеральному штурму крепости, и отразить его не было почти никаких шансов. Если поляки ворвутся в город, они, по обычаям того времени, устроят резню и грабёж. Комаровский уже три раза предлагал капитуляцию на весьма почётных для шведов условиях. Спренгпортен предлагал сжечь город и отступить в саму цитадель, которую, по его мнению, защищать будет намного легче.
Совет граждан Вольмара отклонил план коменданта крепости и проголосовал за капитуляцию. 27 октября литовско-польский отряд вступил в город. Согласно условиям капитуляции, гарнизон оставлял в Вольмаре трёх офицеров в качестве заложников, всему отряду Спренгпорта предоставлялась возможность свободного выхода из крепости и организованного отступления к Ревелю со знамёнами, двумя полевыми пушками по десять зарядов для каждой, полным вооружением для солдат и офицеров, с дымящимися фитилями и пулями во рту.[10] Гражданскому населению гарантировалась неприкосновенность, помещикам – старые привилегии, полученные ещё из рук короля Сигизмунда III. В подтверждение этих гарантий поляки выдали всем т.н. salvaguardia – охранные грамоты. Для возвращения беженцев к местам своих поселений выделялся специальный охранный конвой. Поляки явно не хотели портить отношения с населением страны, которую они хотели вновь присоединить к Речи Посполитой, и демонстрировали максимум предупредительности и внимания к их нуждам.
Между тем, выпущенный из города отряд Спренгпорта, вместо того чтобы двигаться к Ревелю, как это предписывалось условиями капитуляции, развернулся в сторону Пернау, чтобы соединиться с частями Делагарди. Возможно, это было разумным поступком с военной точки зрения, но для гражданского населения в Вольмаре это оказалось настоящей бедой. Возмущённые вероломством, с которым шведы нарушили условия капитуляции, поляки отменили все обещанные гарантии и взяли гражданское население Вольмара под охрану на правах заложников. Лантрат Ф. В.Паткуль с членами своей семьи надолго застрял в городе.
Поместье Паткулей оказалось в руках польских военных и подверглось систематическому разграблению. Восемь из его детей заболели чумой и в течение нескольких недель один за другим сошли в могилу. Та же участь выпала и на долю его слуг и домочадцев. Не было ни средств, ни сил, чтобы их похоронить. В городе нельзя было найти не только доски, из которых можно было бы сколотить гробы, но вообще не было ни кусочка дерева. Ф.В.Паткулю с трудом удалось получить разрешение поляков на посещение Кегельна и похоронить там умерших детей.
Поляки целых два года безраздельно господствовали в Лифляндии. Только Рига и Пернау – два маленьких островка – оставались во владении шведов. Австрийский кесарь выступил против Карла Х, и всем казалось, что господство шведов в Европе сломлено и что они больше никогда не появятся в прибалтийских пределах. Лифляндцы почувствовали себя брошенными своим королём и пребывали в большом смятении. Страна была разорена, и нужно было как-то налаживать жизнь. Население стояло перед дилеммой: покидать насиженные места и добираться до спасительной шведской территории или принимать присягу польскому королю. Оккупанты делали всё, чтобы правдой и неправдой убедить лифляндских баронов в том, что им следовало сделать выбор в пользу второго варианта.
В конце ноября поляки насильно собрали в местечке Хензельсхоф самых авторитетных в округе баронов и предложили им на выбор или подаваться в сторону Нарвы (в изгнание) и немедленно терять всё своё имущество и землю, или тут же принять присягу польскому королю. Ф.В.Паткуль и большинство его земляков предпочли остаться дома. После этого процесс приведения населения к присяге сдвинулся с места и принял массовый характер. Поляки организовывали свою администрацию и предложили Паткулю занять место председательствующего в местном суде. Скорее неволей, чем добровольно, Паткуль был вынужден согласиться, чтобы способствовать утверждению в провинции нового административного порядка.
Как пишет Х. Хорнборг, польское присутствие в Лифляндии, словно карточный домик, рухнуло в одночасье. Король закончил свои дела в Дании и убрал из Лифляндии слабого и нерешительного Делагарди, назначив новым генерал-губернатором энергичного шотландца графа Роберта Дугласа.
Шведский фельдмаршал Роберт Дуглас (1611—1662)
16 июля 1658 года Дуглас высадился в Риге, а уже 3 августа принудил польский гарнизон в Вольмаре к сдаче. В город вернулся печально известный майор Спренгпорт, виновный в бедах и лишениях волльмарцев, и, как ни в чём не бывало, занял пост его коменданта, в то время как Ф.В.Паткуль был арестован и переведен сначала в Ригу, а потом в Стокгольм для дознания и суда.
Паткулю предъявили обвинение в нарушении долга перед шведской короной, т.е. в измене, а двенадцать членов т.н. комиссариального суда занялись расследованием его
