Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901) - Неля Васильевна Мотрошилова
Эта история во многих отношениях важна и показательна. Она демонстрирует, что ещё с XIII века в городской Совет, заседавший в Ратуше, наряду с двумя бургомистрами входили граждане, которые производили нужные городу продукты: как продукты питания, так и все необходимое для повседневной жизни. Поэтому на Площади рынка предоставлялись места для торговли жизненно необходимыми тогда товарами: на северной стороне торговали предметами из меди, в то время широко применявшимися в обиходе; там же продавали зерно и овес. В западном крыле площади находился небольшой рыбный рынок. Конечно, мелкие торговцы (insitores) – в отличие от крупных (mercatores) – не были собственниками тех «торговых точек», которые находились на площади. Сначала владельцем считался архиепископ, глава города, которому торговцы за использование площадей должны были платить ренту. Он мог сдавать их – при условии выплаты ренты – монастырям, церквям, рыцарям. «Но начиная со второй половины XIII века в возрастающей степени уже семьи бюргеров получали в свое распоряжение собираемые с торговцев выплаты» (Ibidem. S. 234).
В XIX веке – вместе с ускоренными процессами индустриализации, урбанизации – менялась социальная структура города; возникали новые социальные группы, они предъявляли свои гражданские права. Впрочем, эти преобразования осуществлялись и раньше, почему относительно однородный по своим процессам исторический период с конца XVIII века до Первой мировой войны называли «долгим столетием».[7] Подобные преобразования, кстати, осуществлялись почти в пятидесяти немецких городах, причем по их объему и динамике город Галле стоял в середине списка. И вот в этих-то сложных процессах в городе начинала разворачиваться гражданская жизнь. То, что немцы называли «Bürgertum», гражданственность, гражданская жизнь (от слова «Bürger», которое означало: гражданин, житель города), всегда имело место в немецких компактных поселениях. Но теперь, когда население стремительно увеличивалось, само оно требовало, чтобы город был более благоустроенным, зеленым, красивым. Между тем традиции повседневного городского быта были скорее скверными. В конце XVIII века Галле был совсем маленьким городком с 15000 жителей. Современники свидетельствовали, сколь он запущен. «Дома почти все глинобитные, внутри и снаружи они выглядят очень плохо; совсем немногие из них или из кирпича, или из скальной породы, заимствованной на развалинах замка Гибихенштайн. Улицы кривые, с ухабами, вымощены самой плохой брусчаткой… Ко всему тому улицы очень узкие, грязные, особенно после дождливой погоды. Все это – наряду с отоплением углем и всяческими отбросами, которые жители позволяют себе безнаказанно выбрасывать на улицу, да еще и выбрасывается содержимое ночных горшков – подчас создает невыносимое зловоние».[8] Если относящееся к концу XVIII века описание достоверно (в чем вряд ли приходится сомневаться), то отсюда можно заключить, какой прогресс городской жизни произошел всего за одно столетие. Сказанное, впрочем, относится не только к Галле, а ко многим европейским, в частности, немецким городам. XIX век знаменовал настоящий переворот в городском благоустройстве, затронувший повседневную жизнь достаточно широких (конечно, не всех) слоев городского населения. Но это не могло произойти само собой. Изменение были результатом очень существенных сдвигов в сознании и деятельности многих граждан немецких городов. Должны были слиться воедино несколько процессов деятельности и сознания.
Нужно было, чтобы в сознании и поведении высших слоев общества – королевского двора, дворян, церковных чинов – начали пробивать себе дорогу ценности гражданской ответственности, солидарности, сострадания к бедным, обездоленным гражданам. Такие примеры имелись, и только краткость повествования не позволяет нам остановиться на них подробно.
И всё же город трудно было назвать «цивилизованным», если воспользоваться современной терминологией. Но он постепенно и неуклонно цивилизовался. В 20– годах XIX века бургомистр Меллин даже создал Verschönerungskomission, т. е. комиссию по украшению города. Правда, в целях «украшения» и расширения, улиц увы, подчас сносили старинные крепостные ворота и башни… Появилось немало новых скверов с просторными аллеями (Promenade), красивыми деревьями и высаживаемыми цветами. Это давало, кстати, новые возможности общения и высоко оценивалось жителями.[9] И вот в 1892 году возникла и реализовалась идея соединения так называемых Старого и Нового Променада в одну линию улиц, как бы окольцовывающих старый город и позволявших, как того решительно требовал в своем письме один из жителей, «нашим согражданам совершать чудеснейшие, удобнейшие круговые прогулки через город».[10]
Несомненно, такие прогулки совершал и Гуссерль со своей семьей. Было ли это во время прогулок или по дороге в Университет, но Гуссерль должен был проходить через лучшие улицы Галле, примыкавшие к Площади рынка или находившиеся недалеко от нее. Это были, например, Большая Ульрихштрассе, Малая Ульрихштрассе, Вайзенхаусринг, Барфусштрассе, Бергштрассе, улица «Кляйнер Берлин» – «Маленький Берлин» (и многие другие), на которых именно в годы пребывания Гуссерля в Галле были построены красивейшие, подчас ещё и сегодня сохранившиеся дома.
Таковы, например, очаровательные дома на Groβe Ulrichstraβe (сейчас дом 33/34), где ныне помещается Dresdner Bank (уже Jugendstil, построен в 1897/98 годах); на ней же – угловой дом (сейчас № 52, построен в 1890 году) или дом на Waisenhausring (построен в 1893 году); дом на улице Kleiner Berlin (1880/90 годы постройки); Bergstraβe 1 (построен в 1890/91 годах). Заметьте: дома эти воздвигались как бы на глазах Гуссерля и его семьи. (И вспомните простой факт: красивые новые дома на улицах наших городов и на пути обычных движений по ним – влияют на нашу повседневную жизнь.) Угловые, сравнительно невысокие дома вообще красиво и уютно обыгрывают свое положение на стыке трех улиц: они подобны маленьким кораблям на реках городских улиц; угловые контуры их позволяли пристроить интересные башни, эркеры, обрамить их колоннами и орнаментами. Такие архитектурные приемы, кстати, подсказывали очень старые дома: на углу Kleine Ulrichstraβe находится прелестный дом в стиле Fachwerk, построенный в 1591 году, как бы связующий две лучами сходящиеся улицы. Словом, всего и не перечислишь…
…Придирчивый читатель может спросить: а какое отношение все это имело к формированию личности и идей Гуссерля? Отвечу: в том числе и достаточно прямое. Что каждый из мыслящих абстрактно философов может проверить на самом себе. От того, живем ли мы, работаем, отдыхаем в цивилизованных, человеческих условиях – или, напротив, в окружающей нас «мерзости запустения», наши умонастроения, ценности, наконец, жизненные планы существенно зависят, причем подчас довольно прямо и непосредственно. Пожалуй, не менее, если не более такие факторы влияют (опосредованно, через комплекс причин и факторов) на духовные ценности, на положение учреждений и людей духа, работающих в науке, культуре, сферах образования, на их статус и оценку, признание со стороны сограждан. Что касается описываемых объективных социально-исторических тенденций, то решающее значение имеет следующее: процессы цивилизования, динамичного развития городов, особенно университетских городов в XIX веке (и не
