Их в разведку водила Леля - Георгий Борисович Пороженко
— Вы все заслуживаете строгого наказания, но мы с комиссаром делаем скидку на отсутствие у вас опыта в борьбе с врагом. Кроме того, учитываем, что вы искренне стремились как можно лучше выполнить первое боевое задание. Надеюсь, что необходимые выводы вы сделаете и подобного больше не повторится. И нам с комиссаром ваш урок, как говорится, пойдет впрок: при комплектовании групп будем тщательнее подбирать людей, особенно командиров. А теперь все свободны.
С пунцовыми от стыда щеками, не глядя на Спрогиса, выходила Леля из кабинета. «Правильно он сказал — самодеятельность, — подумала она. — Всем «неуд» за поведение, мне особенно. А еще старшая пионервожатая».
8
Леля пристроилась у тумбочки, вырвала из тетрадки листок бумаги, обмакнула ручку в чернильницу и начала писать.
«Фронт.
Здравствуйте, милые дядя Боря и тетя Наташа!..»
— Леля, иди скорее! — услышала она за спиной голос Нины Шинкаренко. — Начинается торжественное заседание Московского Совета[10].
— Да что ты! — оставив на тумбочке начатое письмо, Леля помчалась за Ниной в красный уголок, где возле черной тарелки репродуктора столпились все, кто находился в части.
Говорил председатель Моссовета В. П. Пронин:
— Слово для доклада о двадцать четвертой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции предоставляется…
Когда в зале и в красном уголке стихли аплодисменты, из репродуктора донесся глуховатый голос И. В. Сталина. От имени партии он призвал советский народ мобилизовать все силы на разгром врага, вселял в сердца советских людей уверенность в неизбежности поражения немецко-фашистских захватчиков. Леля видела, как светлели лица присутствующих. И когда после доклада зазвучал «Интернационал», она запела вместе со всеми этот торжественный гимн, вкладывая в его слова новый, особый смысл:
Это есть наш последний
И решительный бой…
Доклад произвел на Лелю сильное впечатление. Она поняла, что именно сейчас каждый советский человек, будь он на фронте или в тылу, должен сделать все возможное, чтобы приблизить победу над фашистскими захватчиками. А ее место — она это знала твердо — там, за линией фронта в тылу врага.
Леля прошла на кухню, где Нина, Тоня, Зина и другие девушки вместе с поваром, предварительно уговорив твердокаменного начпрода досрочно выдать «доппаек», готовились к праздничному обеду.
— Девочки, я решила, — сказала Леля, отозвав в сторонку «своих», — проситься у Спрогиса на новое задание. Хоть сегодня. А как вы?
— А мы, как ты, — ответила за всех Нина.
В кабинете Спрогиса Леля решительно повторила свою просьбу.
— Обязательно пойдешь на задание, Леля, — ответил майор. — Только, как говорится, всему свое время. А пока твоей группе разрешено увольнение в Москву на двое суток.
— Служу Советскому Союзу! — совсем по-военному ответила Леля. — Только почему — моей группе? Ведь меня, как вы сказали, командиром в порядке самодеятельности избрали.
— Твои девушки час назад приходили ко мне с просьбой назначить тебя их командиром. А еще часом раньше командование части утвердило твое назначение. Такая группа в нашей части первая. Понимаешь ли всю ответственность, которая на тебя ложится?
— Спасибо, — смутилась Леля. — Можете быть уверены, не подведу.
9
Леля нетерпеливо всматривалась в фигуры людей, выходивших из дверей станции метро «Дворец Советов»[11]. Нины что-то не было видно.
Вспомнила, как вчера, затаив дыхание, слушали трансляцию военного парада с Красной площади. А после праздничного обеда майор Спрогис вызвал Лелю к себе. «Через час еду в Москву, могу взять двоих, согласны?» Леля помчалась к «своим». Ехать вызвались все, но мест было только два, и Леля сказала, что поедет Нина. А Зина с Тоней могут добраться поездом, они свободны до 10 утра 9 ноября.
Возле метро «Красные ворота»[12] майор попросил шофера притормозить:
— Можете выходить. Девятого в девять ноль-ноль жду вас на этом же месте. Отдохните хорошенько. До встречи.
Как всегда, Спрогис был лаконичен, деловит, вежлив.
Леля сразу к себе на Метростроевскую[13] поехала, а Нина в институтское общежитие навестить подруг и взять что-нибудь из теплых вещей. Условились сегодня с утра пойти к Леле в школу. Она хотела показать боевой подруге свой «второй дом» — как-никак без малого три года здесь проработала. Спасибо Александру Васильевичу Старосельскому. Вряд ли бы она вообще стала учительницей, если б не он…
ИЗ ХАРАКТЕРИСТИКИ НА ДИРЕКТОРА ТЕХНИКУМА
«Старосельский Александр Васильевич, 1905 года рождения, русский, член КПСС с 1929 года, окончил исторический факультет Саратовского госуниверситета. В 1928 году назначен директором Московского индустриально-педагогического техникума (ныне педагогическое училище № 2)…
За короткий срок создал в техникуме прекрасный коллектив педагогов. Особо следует сказать о преподавателе Конституции СССР — политкаторжанке из Болгарии М. П. Казовской, вместе со своим мужем сражавшейся в интернациональной бригаде в Испании рядом с заме-нательным советским писателем-публицистом Михаилом Кольцовым…
По состоянию здоровья А. В. Старосельский был снят с воинского учета, но в начале июля 1941 года добровольно ушел на фронт в составе 5-й Фрунзенской дивизии народного ополчения (с сентября 1941 года — 113-я стрелковая дивизия)»[14].
Помимо образцово организованного учебного процесса в техникуме была хорошо налажена военно-патриотическая работа. Все студенты были значкистами ГТО, ворошиловскими стрелками, каждое лето выезжали в военно-спортивные лагеря. Поэтому неудивительно, что, когда в 1939 году в стране развернулось движение молодежи за освоение просторов Дальнего Востока, все двадцать выпускниц техникума решили ехать в новые края, и среди них — Леля. Но она неожиданно услышала от директора техникума категоричное: «Нет!»
— Рано тебе туда! — убеждал Старосельский выпускницу Колесову. — Опыта нет никакого. Поработай сначала немного в Москве. Мы тебе с методразработками поможем, трудно будет — любой совет у нас получишь. А когда тверже на ногах
