Георгий Соколов - Малая земля
Он хотел напомнить рулевому о внимательности, о том, что груженый корабль, идущий полным ходом, при резком перемещении руля может перевернуться, что в румпельном отделении должны быть в запасе штуртросы и аварийный инструмент. «А зачем я буду говорить ему, он сам отлично знает», — подумал Дубровин и начал набивать трубку табаком.
— Почему у вас нет друзей? — наклоняясь к нему, спросил он тихо.
— Не успел, — хмурясь ответил Сухов.
— Тяжело без друга… Мысли разные в голову лезут, а поделиться не с кем.
— Это так, — согласился Сухов, его голос чуть дрогнул.
— Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что вы сторонитесь товарищей, чувствуете себя здесь неродным сыном.
Сухов промолчал, насупился.
С пирса раздался голос командира дивизиона:
— Командиры катеров, построить команды!
Сухов поднял голову.
— Неверно, товарищ старший лейтенант. Характер у меня просто такой.
«Что-то не то говоришь», — подумал Дубровин.
Он подозвал боцмана и распорядился выстроить команду на палубе,
5
В строю стояли двести семьдесят матросов и старшин. Это были сильные и смелые люди, испытанные в боях за Одессу и Севастополь, под Ростовом и в предгорьях Кавказа, готовые ко всему, даже к смерти.
Перед строем стоял среднего роста коренастый офицер в стеганке, с биноклем на шее и потертой полевой сумкой через плечо. У него были строгие черты лица, прямой, чуть крупный нос и черные добродушные глаза, доброту которых не скрывали широкие брови и поперечная складка на лбу. Это был командир морской пехоты майор Цезарь Куников.
Он прославился в боях в приазовских плавнях под Ростовом. Батальон морской пехоты, которым Куников командовал, противостоял целой немецкой дивизии. После сдачи Новороссийска Куникова назначили командиром батальона в 83-ю бригаду морской пехоты. Но там он пробыл недолго. Ему поручили возглавить третий боевой участок Новороссийской морской базы.
Несколько месяцев тому назад было решено создать при базе десантный отряд. Кого назначить командиром отряда самых храбрых моряков? Начальник штаба порекомендовал Куникова. Костяком отряда явилась рота морских разведчиков. Много труда вложил неутомимый майор, чтобы укомплектовать отряд, привить каждому качества, необходимые десантнику. К нему приходило немало добровольцев, с каждым он подолгу беседовал, наводил справки. И вот отряд готов к выполнению боевой задачи.
Сейчас должна быть последняя проверка.
Старшина второй статьи Сергей Дубровин стоял в строю на правом фланге и не сводил глаз с командира, который удивлял его неиссякаемой энергией, умением быть хладнокровным в любой обстановке. Сергей воевал в батальоне Куникова в приазовских плавнях и в предгорьях Кубани. В бою за Новороссийск Дубровина ранило. В госпитале он узнал о создании отряда и постарался быстрее выписаться, чтобы попасть к Куникову.
Рядом с Куниковым стояли его заместитель по политической части старший лейтенант Николай Старшинов и начальник штаба Федор Катанов. Оба боевые офицеры. Старшинов был комиссаром базовой роты разведчиков, не один раз ходил в тылы противника. Катанов кадровый офицер, во время обороны Севастополя командовал батальоном, потом был заместителем командира 137-го полка морской пехоты, руководил подготовкой офицерских кадров на курсах командного состава.
Куников обвел десантников внимательным взглядом, заложил руки за спину.
— Среди нас, — начал он, — есть люди, которые воевали со мной. Я хочу напомнить о том, что моряки в прошлом году обороняли Новороссийск и оставили его последними. Дрались там четверо суток. Позади была Цемесская бухта, а впереди горели фашистские танки. Но слишком неравны были силы. На каждого приходилось до сотни вражеских солдат. Однако тот кусочек земли, который обороняли моряки, так и не отдали врагу, пока не поступил приказ командования. Ночью подошли катера. На память гитлеровцам остался пустой деревянный ящик, на котором написали: «Мы еще вернемся! Черноморцы». И вот возвращаемся, полные сил, энергии, ненависти к врагу…
Куников замолчал и склонил голову, словно вспоминая героев-моряков, павших в том бою смертью храбрых. Строй стоял недвижимым. Молчание было недолгим. Куников поднял голову и заговорил горячо:
— Товарищи! Каждый из вас знает, что ждет нас впереди. Холод, ледяная вода, огонь врага. Короче говоря, идем на смерть. Надо это понимать. Будет очень тяжело. И теперь на каждого придется по десятку гитлеровцев. У них — пушки и танки. А у нас только автоматы, гранаты и противотанковые ружья. Может быть, кто передумал служить в отряде? Сейчас не поздно отказаться. Не каждому по силам вынести то, что должны вынести мы. Будете по-прежнему воевать в своих частях. Того, кто желает вернуться в свою часть, прошу выйти вперед.
Строй не шелохнулся. «Кто же выйдет на позор, хотя бы и хотел вернуться в часть?» — подумал Куников и, повернувшись к Катанову, громко, чтобы все слышали, сказал:
— Распустите отряд и снова постройте через пять минут. Кто не хочет оставаться в отряде, пусть не становится в строй, а зайдет в штаб за документами.
Повернувшись, Куников пошел к дому, где находился штаб отряда. Через пять минут вернулся.
— Посчитайте людей, — сказал он Катанову и для чего-то расстегнул полевую сумку, чувствуя, что нервничает.
— Двести шестьдесят восемь, — доложил Катанов.
— Так. Ясно, — спокойно проговорил Куников и за стегнул сумку. — Этих двух отправьте в их части.
Услышав рапорт Катанова, Сергей с неприязнью подумал о тех двух. «Были среди нас, оказывается, и такие. Хорошо, что отсеялись. Теперь каждый из нас может быть уверенным в товарище, как в самом себе».
— Претензии есть? — обратился Куников к матросам. — Недовольство чем-либо?
Некоторое время царило молчание.
Затем Сергей поднял руку.
— Разрешите, товарищ майор?
Куников глянул на него удивленно — чем мог быть недоволен старшина Дубровин?
— Говорите, товарищ Дубровин.
— У меня, собственно, не претензия, а предложение. Хозяйственники выдали нам столько сухарей, консервов и прочей гастрономии, что впору для трюма хорошего парохода. А я так думаю, что нам поменьше съестного брать надо, а побольше гранат, патронов. Боевым опытом проверено. Будет чем воевать — харч добудем. Так что разрешите нам боевой паек увеличить, а продовольственный сократить.
— Гм… мысль дельная. Что вы скажете, товарищи матросы?
Со всех сторон раздались одобрительные возгласы.
— Примем предложение нашего товарища?
