Владимир Хазан - Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

Целую Вас крепко.

Ваш И. Ф<ондаминский>

<На полях> Карточки сняты две недели назад – теперь она совсем на них непохожа.

Фондаминский – Рутенбергу

28 IX1935

Дорогой Петр Моисеевич,

Только теперь вернулся в Париж и мог принять меры, чтобы достать нужные 100 фунтов. Надеюсь через несколько дней вручить их Вишняку. Делаю это не только по Вашей просьбе, но и потому, что меня самого тяготит долг, сделанный без Вашего согласия (100 фунтов Якова Осиповича). Но я Вас очень прошу не настаивать на скорой уплате остальных 200 фунтов. Это мне совершенно невозможно. И, вообще, я прошу Вас считать эти 200 фунтов моим моральным долгом и не связывать меня сроками. Сам я постараюсь погасить долг, как было условлено.

Я съездил в Германию, работаю и чувствую себя бодро.

Очень буду рад, если Вы со мной повидаетесь при приезде.

Крепко Вас обнимаю.

Ваш И. Фондаминский

Фондаминский – Рутенбергу

6 VIII 1936

Дорогой Петр Моисеевич.

Ждал Вашего приезда и потому не писал Вам по одному делу которое требует Вашего решения. Но Вас нет, и потому пишу Вам. При последнем нашем свидании Вы поручили мне передавать Ал<ександру> Фед<оровичу Керенскому> по 10 фунтов в месяц. Относительно срока Вы сказали: «Пока на 6 месяцев, а о дальнейшем мы поговорим при следующем свидании». Я внес Ал<ександру> Фед<оровичу> 60 фунтов за месяцы февраль-июль. За август я не внес, ожидая Вашего приезда. Каково будет Ваше распоряжение? От себя могу сообщить, что издание «Новой России»64 и работа в Париже (собрания, выпуск двух книг65) возродили А<лександра> Ф<едоровича>. Он бодр, энергичен и успешно работает. Может ли он прожить без этих 10 фунтов, я судить не берусь. Знаю только, что в «Новой России» он ничего не получает.

Не хотите ли, чтобы я Вам посылал эмигрантские новинки на книжном рынке (их очень мало)? Если хотите, ассигнуйте для этого 1 фунт.

Я живу бодро. Много работаю. Рад буду Вас увидеть. Сообщите, когда думаете быть в Париже.

Обнимаю Вас.

Искренне любящий Вас,

И. Ф<ондаминский>

__________________________________________________

1. В основе данной главы лежит наша публикация, см.: Хазан 2008b: 201-28.

2. Надежда, умирающая, по обыкновению, последней, породила после гибели Фондаминского слухи о том, что он жив. 9 мая 1944 г. М. Цетлин писал Г. Струве:

До меня дошли слухи, что И.И. Фондаминский-Бунаков жив и находится в Германии в концентрационном лагере и будто бы там же, где находится Ф.А. Степун. При этом мне говорили, что получили известие об этом Вы. Так ли это? Это было бы большой радостью, т. к. мы опасались худшего и боялись, что его уже нет в живых. Очень прошу Вас сообщить мне все, что Вы знаете о Фондаминском (HIA G. Struve Papers. Box 43. Folder 43-1).

3. Книга В. Зензинова была написана в сибирской ссылке, куда он был сослан в 1911 г. Зензинов жил в Индигирской тундре, в поселке Русское Устье, который в ней и описал, см.: Зензинов 1914; переиздана в эмиграции: Зензинов 1921. Любопытно, что впоследствии, в советское время, на его материал опирался географ И. Забелин (Забелин 1958), разумеется, не называя табуированное в Советском Союзе имя эмигранта.

4. Яков Борисович Полонский (1892–1951), журналист, литературовед, библиограф. См. о нем: Адамович 1951: 8.

5. Нужно: М<ихаилу> О<сиповичу Цетлину>; Руднев указывает инициалы его жены – Марии Самойловны.

6. Разные авторы называют разный год рождения Фондаминской (или заменяют его знаком вопроса). Амалия Осиповна родилась в 1882 г.: в нижепубликуемом письме от 26 апреля 1935 г. она пишет, что ей 53 года.

7. У Калонимоса Зеева (Вульфа) Высоцкого (1824–1904) был сын Давид и три дочери, которые вышли замуж за Осипа Цетлина, Рафаила Гоца и Ошера (Иосифа, Осипа) Гавронского (последний – отец Амалии), мать – Гавронская Любовь Вульфовна (Васильевна) Гавронская (урожд. Высоцкая; 1845–1930); их дети стали крупными деятелями российского революционного движения, членами партии эсеров, и громадные наследственные суммы пошли на нужды революционной борьбы.

8. ‘Ребенок благородных кровей оказался в тюрьме…’ (нем.).

9. Другой член Боевой организации, Б.Н. Моисеенко, сделал Амалии предложение. Узнавший об этом Савинков отреагировал на поведение Моисеенко, которое ему казалось недостойным, весьма своеобразным способом: решив проучить человека, вознамерившегося разрушить семейный покой друга, он однажды ночью (конец 1910 г.) высадил его из машины на окраине Парижа. В своем письме Фондаминскому Моисеенко жаловался на Савинкова:

Передайте Амалии Осиповне, что это первый случай для приложения ко мне мерок эстетического аристократизма, но что я этого не боюсь (цит. по: Городницкий 1995: 237-38).

Кстати, Фондаминский был одним из тех, кому Савинков написал с Лубянки (см.: Савинков 1926: 7-10). В письме, датированном 19 ноября 1924 г., он упоминал Амалию и ее брата Бориса Осиповича:

Милый мой Илюша, хожу по камере и вспоминаю вас и Амалию и всегда дорогого Б<ориса> О<сиповича>. Пусть вы все отреклись от меня, как это торжественно и всенародно сделал Д<митрий> В<ладимирович> <Философов>. Я-то от вас никогда не отрекусь – 20 лет из жизни не выкинешь, да и не видел я никогда ничего от вас плохого, а только хорошее (там же: 10).

10. Ср. в дневнике познакомившейся с Фондаминскими в те годы З.Н. Гиппиус: «Савинков и Фондаминский после Азефа <…> сочли своим долгом возродить боевую организацию», Фондаминская – «вне “партии”, но нелегальная» (Гиппиус 2001-06, VIII: 112).

11. Любовь Сергеевна Гавронская – belle-soeur Амалии, жена ее старшего брата Бориса Осиповича Гавронского (?-1942, погибла в Аушвице).

12. Это не совсем так. В другом своем письме, к Н. Тэффи, написанном раньше, 19 ноября 1932 г., Цветаева, имея в виду Амалию Осиповну, рассказывала:

Весь вечер беседовала о Вас с дамой – имени которой я не знаю, она знает всех и двоюродная сестра Цейтлиных <sic> (маленькая, черная, оживленная, худая, немолодая) – о Вас: о Вашем творчестве, нраве, подходе к событиям и к людям <…> (Цветаева 1994-95, VII: 437).

13. Смерть премьер-министра и главнокомандующего Вооруженными силами Польши маршала Юзефа Пилсудского (1867–1935) совпала по времени со смертью Амалии.

14. NUL M.S. Zetlin Collection. Arc Ms Var 401/7.

15. Из восьми участников лишь двое – М. Цетлин и В. Зензинов, имели отношение к партии эсеров. Наиболее объемные воспоминания, включенные в данную книгу, принадлежали 3. Гиппиус. Несмотря на это, H.H. Берберова в своих мемуарах «Курсив мой» с не особенно уместной язвительностью и явной недоброжелательностью писала: