Владимир Хазан - Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

3 IV 1935

Дорогой Петр Моисеевич,

Эта неделя прошла без больших перемен. Попробовали дать маленькую дозу лекарств против кашля (А<малия> О<сиповна> об этом не знает!) – спала несколько ночей, но снова началась рвота. Приходится прекратить – значит, опять бессонные ночи. Ест как когда. С удовольствием ест «осетрину по-русски» от Корнилова. Стала худенькой-худенькой. Когда ей очень плохо, говорит, что хочет только одного – умереть (только мне!). Но когда я предлагаю к<акое>-н<ибудь> лечение новое, очень охотно идет на него – значит, допускает спасение. Объективно на него никаких надежд нет – сегодня мне умный доктор, лечащий ее, сказал: 1/1000 шанса. Погода уже весенняя, но я не спешу с переездом в Serves. Думаю раньше июня не тронемся и только в том случае, если не будет резкого ухудшения. Письму Вашему очень обрадовалась. Пишите ей аккуратно. В доме у нас тишина и порядок. Я держусь совсем крепко.

Целую Вас.

Ваш И. Ф<ондаминский>

Фондаминская – Рутенбергу

Париж, 12 avril 1935

130 av. de Versailles

Милый дорогой Друг,

Наконец-то я прозрела, и хотя мне запрещено писать и читать, решила Вам написать и думаю, хуже не станет. Ухо Ваше не от толщенья болит, а от болезни, и лечить его необходимо, а Ваши 4 1/2 кило Вы должны мне по почте послать52. Берите пример с Мильерана53. Даже во время войны вставал, легко завтракал и целый час гулял. А какие мысли хорошие приходят по утрам и сколько энергии дают на весь день. Ему 77 лет, а фигура на 35. Вот и Вы чтобы были такой.

В<ладимир> М<ихайлович Зензинов> и Ил<ья> Ис<идорович> пишут Вам обо мне. Хочу только сказать, что, повернутая во мрак, я стала впадать в меланхолию, и мне стало казаться, что и маленькие, и большие муки надоедают. Ну, довольно о болезнях. Желаю говорить о фрейлехере54 денег. Мне пришла вот уж целый месяц блестящая мысль: если мне что-нибудь захочется, то просто покупать на Ваши деньги, т. е в баловствах перейти на Ваше иждивение. Уже давно мне понадобилось одеяло. Я его заказала, сказала, что деньги есть. Мне его купили, стоит оно 275 fr., а я до сих пор их уверяю, что деньги будут. От покрышки я пока отказалась. Стала уверять, что мне ни за что ее не надо. В слишком большую авантюру без Вашего согласия пускаться не решилась. Если Вам мой план нравится, пришлите одобрение и денежки, но на мое имя, и я им всем нос утру55. Пишу об этом я Вам с очень легким сердцем. Думаю, что Вы переехали в Ваш новый дом. Дай Бог Вам в нем здоровья, счастья и всего, всего хорошего.

Пишите. Я надеюсь, что и я смогу писать.

Ваша нахальная дуреха Амалия Фондаминская

Фондаминский – Рутенбергу

15 IV 1935

Дорогой Петр Моисеевич.

Получил 200 ф<ранков>. От всей души благодарен Вам. Пусть Вас не удивляют мои финансовые трудности – приходится тратить громадные деньги. Каждый день бывают доктора – в иные дни по 3 доктора (горло, глаза и легкие). В марте ушло около 10 т<ысяч> фр<анков> на докторов… Что произошло за эту неделю? Одно явление положительное: анестезия горла продолжает действовать. Последний сеанс дал три дня анестезии (некоторая чувствительность остается, но терпимая). Если распространение болезни в горле (что находит Hautant) не парализует анестезии, то можно надеяться, что А<малия> О<сиповна> будет избавлена от горловых болей (чего мы боялись больше всего). Всю неделю болели глаза (вероятно, от ослабленного организма). Бедная А<малия> О<сиповна> днями лежит с завязанными глазами. Пробовали применить новое лечение легкого (вспрыскивание, вытяжки). Но оно дало такую страшную реакцию, что пришлось его оставить. Когда темпер<атура> высокая (до 39), А<малия> О<сиповна> лежит в полузабытьи. По утрам А<малия> О<сиповна> бывает бодра, т. е. с ней можно говорить несколько минут. Ухаживают за ней сестра56, Е.А.57, Любовь Серг<еевна Гавронская> и я (часа два сидит Марья Абр<амовна> Вишняк). Остальные видят ее только изредка и по несколько минут. Верит ли А<малия> О<сиповна> в выздоровление? Думаю, что нет. Но все-таки она очень хотела видеть священника из Брайтона, о кот<ором> много писали газеты и который лечит больных. Он случайно был в Париже, и нам удалось привести его к А<малии> О<сиповне>. Это посещение дало ей большое утешение, но улучшения здоровья пока не видно. Ваше последнее письмо доставило ей много радости – пишите ей. Сам я абсолютно не теряю головы, но надежды на спасение у меня нет. Держусь изо всех сил.

Крепко Вас целую.

Ваш И. Ф<ондаминский>

Фондаминская – Рутенбергу

Paris, 19 avril 193558

130 av. de Versailles

Дорогой Друг Петр Моисеевич,

постараюсь описать Вам свое времяпрепровождение. В 7 ч<асов> утра после последнего приступа кашля мы переходим ко дню. Если ночью приступы кашля каждый час и за этот час засыпаю – ночь считается хорошей; если к<аж последние ночи – в одну заснула в 5 час<ов>, а <в> другую – <в> 3 – это плохо. Утром весь туалет происходит в постели. Вставать больше нет сил. Уход за мной хороший. К 10–11 кончаю его. Сегодня был горловик-кудесник и заворожил горло еще дней на 12 на этот раз. Если приходят гости, то принимаю их по 5 минут и только по утрам. Весь день при мне неотлучно дежурит И<ван> И<ванович>, сестра, Ел<ена> Алекс<андровна? еевна?> или Любовь Сергеевна, которая за болезнь мою стала опять человеком. У меня прекрасный врач, который без лекарств сумел вызвать аппетит, но есть мне очень трудно и мало сил стараться. Доктора все довольны и надеются на улучшение, но все говорят, что надо потерпеть. Все говорят, что сейчас ник<аж нельзя при моей слабости проделывать лечение у Ив<ана> Ив<ановича>, а он хочет, чтобы просвечивание было в неделю 3, а потом 3 недели отдыхать. Он сердится на нас, что мы этого не делаем.

Вот, дорогой Петр Моисеевич, моя жизнь. Любви и ласки вижу вокруг себя без конца. Но жалуюсь, что мало еще. Глаза мои поправились. Попросила у Вас денежки, и совсем не стыдно, и жду их с нетерпением, конечно, если Вам не жалко будет их прислать.

Жду от Вас вестей о Вашем ухе и о Вашей новой квартире. Страшная Палестина, в которой для Петра Моисеевича нет прислуги. Пожалуйста, не поленитесь мне и напишите письмо длинное и хорошее, а я буду стараться поправиться и, правда, к будущему году попасть в Палестину.

Будьте здоровы. Всего хорошего.

Ваша Амалия Фондаминская

<На полях> Темп<ература> все держится выше 38.

Фондаминская – Рутенбергу

Париж, 26 avril 1935

130 av. de Versailles

Дорогой Петр Моисееич,

Спасибо Вам за шикарный подарок, а главное за свободу действий. Я, конечно, не буду злоупотреблять, но само чувство свободы очень приятно.